— Он загулял, - шипит ему вслед Марина.
– Связался с какой-то мелкой дрянью, такой же сопливой как эта, ну и кто-то стуканул Маше. Она, конечно, красотка: не стала истерить, собрала его манатки и вышвырнула за порог. И выписала ему такое содержание на себя и ребенка, что просто огонь!

Лицо у Марины такое, будто это она удачно оставила мужа без последних трусов. Не удивлюсь, если на всякий случай тоже разработала похожий план. И язык чешется напомнить, как она сама пускала слюни на чужого мужа, а заодно поинтересоваться, был ли у нее план на случай, если это она окажется застуканной на горячем неверной женой. Но я просто на автомате киваю, пока эта безмозглая тушка зачем-то во всех подробностях пересказывает всю историю этого адюльтера. Как же им всем скучно жить, если из всех радостей - обсасывание костей чужих отношений.

— Вообще, - Марина отпивает из бокала, который берет с подноса у снующих по залу официантов, - из них всех самым нормальным оказался Сабуров: остепенился, женился, ребенка завел, бизнес открыл. Говорят, даже процветающий. А кто бы мог подумать, что…

Я чувствую резкую боль в области затылка, как будто невидимая рука великана решила сыграть в гольф моей головой и только что приложила клюшкой. Боль такая сильная, что на пару секунд абсолютно темнеет в глазах - и мир вокруг «гаснет» в монотонном гуле. Мне нужно время, чтобы справиться с первыми последствиями шока, но даже спустя несколько секунд, я все равно почти ничего не слышу. Только вижу, как шевелятся губы Марины, и угадываю, что пару раз она произносит его имя - Максим.

Что?

О чем она вообще?

Совсем из ума выжила?!

— Но ведь он… он… - Язык отказывается произнести «Он погиб» вслух, как будто если я произнесу это - случится новая реальность, в которой мне придется все это пережить еще раз: потерять любимого человека как раз тогда, когда мы оба уже поверили в то, что можем быть свободны.

— Что?
– не понимает Марин, и допивает шампанское, чтобы тут же заменить опустевший бокал - полным.
– Говорят, у него там что-то случилось, типа, сложное ранение, операция, реабилитация. Но когда я видела его в последний раз - выглядел он просто… пфффф!

Этот звук похож на звук трогающего с платформы старого паровоза, но лицо у этот бабы такое, что сразу ясно - герой ее грязных сексуальных фантазий уже давно не Олег.

Господи, да что вообще происходит?!

— Максим Сабуров? Тот, который был тогда с нами на даче?
– спрашиваю просто чтобы убедиться, что не сошла с ума. Может, это очень-очень-очень невероятное совпадение? У меня просто нет других аргументов, как такое можно объяснить.

— Господи, ну а какой еще?
– Марина закатывает глаза.
– Друг наших ребят, Максим Сабуров. Правда, сейчас он просто Сабуров, потому что у него своя охранная фирма. Говорят, даже депутатов обслуживает, все у него там по высшему классу. Поднялся.

Не могу в это поверить.

Просто отказываюсь понимать и принимать эту реальность. Он ведь погиб. Я готова слово в слово повторить тот ночной телефонный звонок, и уверена, что ни разу не ошибусь, потому что не было дня, когда бы я снова и снова не прокручивала его в своей голове, пытаясь понять, как такое могло произойти. Я звонила ему - каждый час, каждый день. И даже потом, когда Олег снова забрал меня в клетку, и я набирала Меркурия по телефону сестры - его номер был недоступен. А ведь тогда прошло уже столько недель. Или месяцев?

Если он был жив - почему не вышел на связь? Хотя бы не подал весточку?!

Стоп, Марина ведь только что говорила про какое-то ранение и реабилитацию?

— Правда, - продолжает она, - в бабах так и не научился разбираться. Взял себе какую-то чмоньку - смотреть больно, ни кожи, ни рожи. Хотя, возможно, у них все «по большой любви».

Она проводит над животом, намекая на беременность.

У моего Меркурия есть ребенок?

— Ох, прости!
– Марина прикрывает рот.
– Я совсем забыла, что вы с Олегом потеряли сына. Прости, прости. Алексей говорит, что у меня язык без костей.

Меня снова больно жалит в сердце. Но теперь так сильно, что перехватывает дыхание - и я, невнятно извиняясь, почти наощупь бегу по залу в сторону двери. Только когда оказываюсь на улице и громко хватаю воздух, в легких, наконец, становится прохладнее. Минуту назад я думала, что они просто сожгут меня изнутри. И, возможно, в глубине души даже хотела этого.

Слова Марины повторяются в голове как заевшая пластинка - снова и снова, одно и то же, иногда такой мешаниной, что и не разобрать. Но она четко сказала: Максим жив. Женился. У него ребенок.

Тянущая боль внизу живота как-то резко откатывает время назад, на все месяцы, которые я накачивала себя ядом собственной злости, потому что мой ребенок… даже не смог сделать вдох.

Мой малыш.

Маленький и совершенно беспомощный, сморщенный неподвижный комочек на латексной перчатке.

Глава пятидесятая: Венера

— Ника?

Голос Олега заставляет меня вздрогнуть, но уже не застает врасплох как раньше. Теперь я на уровне рефлексов подсознательно всегда готова к его вторжению в мое пространство. И даже хорошо, что у меня шок, а не истерика со слезами. Тогда было бы куда сложнее делать вид, что все в порядке, хоть минуту назад я как будто рухнула с обрыва.