Не хватает риса и рабочему. На рынке и в магазинах рис постоянно дорожает, а едоков становится все больше. Демографический взрыв, сопровождаемый ростом городского населения, превратился в постоянно растущую демографическую волну. Конечно, частично можно было бы удовлетворить потребность в рисе, но нередко крупные землевладельцы, торговцы либо не давали ему хода на рынок, либо по более выгодной цене продавали за границу. Вносила свою черную лепту и стихия. То тайфуны, то крысы, то болезни губили рис на корню. В 1972 году на Центральном Лусоне, который кормит большинство филиппинцев, около одной трети урожая погибло от вируса. Это чрезвычайно обострило социальные отношения в стране.

Когда на Минданао грызуны опустошили поля, резко возросла неприязнь бедняков-мусульман, вылившаяся в кровавые столкновения — ведь крупные плантации, принадлежавшие либо иностранцам, либо филиппинцам-христианам, почти не пострадали (они имеют возможность использовать дорогие средства против вредителей), а крестьяне-мусульмане не смогли уберечь свои клочки. Отсюда недовольство, отчаяние, которое подогрело вражду к богачам-христианам. Маленькое зерно выступает либо как фактор укрепления политической стабильности, либо как одна из главных причин социальных волнений. Боязнь обострения антагонистических противоречий в обществе заставила правящие круги искать выход из осложнявшегося с каждым днем положения.

Многие, и прежде всего сторонники классового мира, «национальной гармонии», ухватились за идею «зеленой революции»: использовать высокоурожайные сорта риса, и дело пойдет — каждый гектар должен давать больше драгоценного зерна. Этой проблемой занялся Государственный университет Центрального Лусона. Большую помощь его сотрудникам оказали ученые Международного исследовательского института риса в Лос-Баньосе — небольшом городке к югу от Манилы.

Профессор Дональд Бартон, один из руководителей научных исследований, ведет меня мимо аккуратных квадратов экспериментального поля.

— Задача у нас сложная, — говорит он. — Мы работаем над тем, чтобы вывести такие сорта риса, которые бы не боялись в одних условиях — пониженных температур, а в других — повышенных, стебли которых временно ложились бы на землю и не ломались, когда на них обрушивается тайфун. Мы должны сделать каждое зерно крупнее, питательнее, защитить его от болезней, грызунов. Чтобы решить эти задачи, сотрудники МИИР собрали образцы лучших сортов (только для скрещивания — четырнадцать тысяч!) почти из всех стран мира, которые возделывают рис.

Рассказывая, г-н Бартон открывает регистрационную книгу, и в графе «СССР» я читаю: «Краснодарский, маловодотребовательный, донской…». Филиппинские и иностранные ученые провели огромную работу и добились хороших результатов. Отобраны, усовершенствованы старые, созданы новые сорта риса, которые могут удвоить, даже утроить урожай. Казалось бы, теперь есть условия для успешного старта, а главное, развития «зеленой революции». Но она почти с первых же шагов стала терпеть неудачу. Причина в отсталых примитивных орудиях труда и производственных отношениях. Высокоурожайное зерно, созданное трудами ученых, не находило должных условий на рисовом поле. Отсюда вывод: нужна аграрная реформа.

Особенно энергично за ее проведение взялись в 70-е годы. Было решено размеры владений помещиков, сдающих свою землю в издольную аренду беднякам, ограничить семью гектарами (правда, затем, после яростного сопротивления помещиков, было внесено изменение: надел увеличили до 24 гектаров). Вся остальная сверхнормативная пашня выкупалась государством по высоким устойчивым ценам и распределялась среди работающих на ней арендаторов. Не бесплатно, конечно, а за выкуп. Крестьянин по закону должен был рассчитаться с государством за землю в течение 15 лет, а получивший землю вступить в кооператив, который играл роль посредника в приобретении семян, сельскохозяйственных орудий труда, реализации урожая, получении кредитов и т. д. Таким образом, к «зеленой революции» (то есть возможности пользоваться техникой, удобрениями) были допущены дополнительные слои крестьянства. Немалую помощь оказало им правительство, организовавшее строительство ирригационных систем, курсы обучения современным методам ведения хозяйства. Этим, собственно, и объясняется успех программы «Масагана-99» (в переводе с тагальского — «изобилие»). А цифра «99» означает, что конечная цель программы — достижение урожайности в 99 каван (мешков) — около 43 центнеров пятая (неочищенного риса) с гектара.

Однако успех был временным и радость принес немногим. Довольно скоро «зеленая революция» на мелких крестьянских (полях стала затухать, а филиппинские крестьяне поспешили вернуться к традиционным, менее урожайным, но и менее капризным сортам риса. Забуксовала и аграрная реформа.

Я в гостях у горожанина Джо Гонсалеса. В городе живет так, как жил в родной деревне двадцать лет назад. Деревянный дом с пристройками. Электричества нет, нет почти никакой мебели. Единственное, что придает помещению «городской» виц, — яркие цветные вырезки из журналов, наклеенные на стенах. Во дворе перед домом разгуливают утки, куры, поросенок. Тут же сколоченный из досок стол. За столом тесно: у Джо пять сыновей, три дочери, внуков мал мала меньше. Старшая дочь варит на керосинке рис. В отличие от китайцев и таиландцев филиппинцы готовят его не на пару, а в кипящей воде.

— Главное не ошибиться с водой, — поясняет Джо. — Если перелить или недолить, то все пропало. Вода должна подниматься над рисом на высоту второго изгиба указательного пальца. Мы никогда не варим рис в металлической кастрюле. Только в глиняном горшке. И не более двадцати минут.

Ели молча. Когда у одного из внуков несколько зернышек упало на землю, все так посмотрели на него, что мне стало ясно — совершен проступок.

— Ведь, кажется, рис, — говорю я, — называют здесь богом здоровья и благополучия?