В теле попугая я топтался по заржавевшему карнизу и пытался решить, что мне делать.

То, что аристократы не замышляют ничего хорошего, это ежу понятно. Но как далеко они могут зайти? Оставив меня на растерзание душам в комендантский час, они доказали, что с уровнем морали у них все плохо. И что случится с Машкой после того, как они перестанут чертить этот символ на земле и рисовать кровью буквы на стенах?

Нет. Сейчас я должен быть выше всего. Когда моя сестра под угрозой. Я должен прийти к Парфёнову и Антропову и попробовать уладить конфликт. Убедить аристократов в том, что они совершают ошибку. И плевать, если мне придется применить силу и из-за этого меня исключат из школы. Жизнь близких дороже всего остального.

Я сорвался с карниза и полетел к кустам на холме, в которых пряталась своеобразная статуя десятилетнего Константина Ракицкого. Очень скоро я забрался в клетку и снова сел себе на тыльную сторону ладони. Перенесся обратно.

— Жди здесь, малыш! — я закрыл попугая в клетке, сбросил с плеч рюкзак и, что есть мочи, побежал прямо к гаражам.

Ступая между разбросанных шприцов, разбитых чебурашек и другого мусора я очень скоро завернул за угол. Оттуда на меня уже испуганно глядели глаза двух трудных подростков.

— Это всего лишь Ракицкий, — выдохнул Кипяток. — Продолжай чертить, Киря.

— Остановитесь, парни, — я согнулся и положил руки на колени, пытаясь отдышаться.

Кипяток подошел ближе ко мне и толкнул. Я упал на землю, одной рукой вляпавшись в осколок бутылки. Почувствовал боль. Кровь потекла из ладони.

— Ты нам не указ, бастард! — выпалил Кипяток. — Понял!

В его глазах горели языки пламени. Уже смеркалось, и я довольно четко смог разглядеть их.

— Продолжай чертить, я тебе сказал! — огрызнулся Парфенов на собственного друга.

Тогда испуганный Антропов вновь наклонился и продолжил вычерчивать на земле какой-то символ. В центре этого символа уже горела свеча.

— Ты совершаешь глупость, Кипяток, — проговорил я, прикладывая руку к пуховику, чтобы остановить кровь. — Магия крови запрещена в школе. Тебя отправят на Казачью Заставу, если я расскажу о том, что видел.

— А что ты видел? — Кипяток поднял с земли горсть камней и принялся кидать их в меня один за другим.

Я сделаю еще несколько попыток, чтобы убедить этого урода не трогать мою сестру, а потом… Потом он не оставит мне выбора и получит по своим спесивым щам. Пусть меня и ждет после этого самое строгое наказание.

Я понялся с земли и посмотрел на свою резанную рану на ладони. Течет знатно. Надо бы остановить.

— Егор, — я впервые обратился к Парфенову по имени, а сам не переставал искать пакет с волосами Машки. — Вчера я мог умереть в том доме. Сейчас, я уверен, вы также, не из добрых побуждений, решили использовать клок волос моей сестры. Но это все не приведет вас ни к чему хорошему. Ни к власти, ни к деньгам. Или чего ты там добиваешься?

— Мне насрать, что ты думаешь!

Кипяток вновь набросился на меня и толкнул так, что я снова упал на спину. На этот раз хоть не пустил себе кровь.

— Сейчас я заставлю твою шаловливую сестру кое-что сделать, — он достал целлофановый пакет из кармана. — И ты навсегда заткнешь свой вонючий рот. А если будешь продолжать считать себя выше аристократов…знай, твоя мамаша будет следующей, — Парфенов обернулся к своему дружку. — Ты там закончил?

— Почти, — отвечает тот и продолжает пыхтеть, передвигаясь на четвереньках по кругу.

— Антропов! — кричу я. — Ты же адекватный парень. Брось это дело! Ты же понимаешь, что Кипяток тянет тебя за собой на дно!

Аристократ в ответ лишь поднял на меня короткий взгляд и снова принялся за дело.

Вот, черт… Эти ублюдки все-таки вынуждают меня подписать себе приговор. Казачья Застава… Может там все не так уж и плохо?

С этими мыслями я поднимаюсь с земли, одновременно набирая в здоровую руку песка. Стою спиной к Парфенову в своем огромном, запачканном кровью пуховике.

— Повернись ко мне, петух! — орет Кипяток. — Я сказал повернись ко мне!

Вот дерьмо дерьмом, а в спину не бьет. Молодец.

Я резко разворачиваюсь и кидаю песок в морду Кипятку. Он тут же хватается за лицо. Я вцепляюсь в его куртку двумя руками, наклоняю и бью под дых. У него перехватывает дыхание, он сгибается еще сильнее и тут же получает от меня локтем по спине. Еще раз. И контрольный. Сил в моих руках далеко не как у взрослого человека. Так что, жить будет.

Засовываю руку в тот карман, куда, как мне кажется, он сунул пакет с волосами. Не могу найти. Да куда он запропастился?

— Эй, ушлепок! — кричит мне Антропов. — Это ищешь?