А может и задержаться здесь на весь следующий день? Вряд ли запеченная в золе рыба будет худшей заменой моему обычному рациону. Не соленая? Ерунда! Поверьте: для запеченной в собственном соку только что выловленной рыбки, отсутствие соли — это не недостаток!

Пока рыба пеклась я в волю наплавался в по утрене прохладной воде залива и теперь испытывал нешуточный голод.

Улов оказался на редкость обильным и часть его оставалась в воде, нанизанная на кукан. Даже если я сегодня больше ничего не поймаю, все равно смогу провести на берегу весь день. В жилые кварталы совсем не тянуло...

Крошечная и какая-то пузатенькая лодочка ткнулась в песок как раз в тот момент, когда я разбил спекшуюся глину, в которой запекал отловленную на рассвете рыбешку и аппетитно пахнущий парок достиг моих ноздрей. Возможно именно поэтому я не услышал как она приблизилась.

Впрочем, это было не самым странным: леди, легко выпрыгнувшую из лодки на песок, меньше всего можно было представить самостоятельно гребущую веслами. Да и были ли весла в этой странной лодке? Однако, с появлением незнакомки все вокруг приобрело легкий налет нереальности, как будто во время очень реалистичного, но все-таки сна, и все странности воспринимались как само собой разумеющиеся.

Ведь разве можно представить себе в реальной жизни леди, в тонком утреннем туалете и кокетливой шляпке с легчайшей вуалью, в обществе простого парня в рабочей робе и с давно не бритой физиономией, разделяющей с ним незамысловатую трапезу на диком берегу?! Разве могла бы она легко и непринужденно двигаться по прибрежному песку в своих дорогущих туфельках на высоком каблуке? Разве могли бы эти двое понимать друг друга не произнося ни слова? И что из вышеперечисленного было самым нереальным?

Однако леди и рыбак с одинаковым удовольствием лопали печеную рыбу, переглядываясь с видом заговорщиков и, как единомышленники, снисходительно улыбались друг другу совершенно не светски обсасывая косточки или простецки облизывая пальцы.

Тот момент, когда сотрапезники оказались сидящими в лодке, Марио как-то упустил. Просто его нежданной гостье нужно было помочь сесть в лодку, а его руку она не отпустила, ненавязчиво потянув Марио за собой... Просто зарядил дождь и оставаться на берегу уже не имело смысла... Просто расставаться с необычной гостьей очень не хотелось... Просто это так естественно — во сне следовать своим желаниям... Просто — почему бы и нет? Что терять человеку, уже потерявшему все самое дорогое?

А странная пузатая лодочка, тем временем, без руля, весел и парусов, без спешки, но вполне целеустремленно, скрылась со своими пассажирами за пеленой усилившегося дождя...

Еще до того, как открыть глаза он почувствовал, что пробуждение будет необычным. Прошло не так много времени с того момента, как рухнула его жизнь, но к утреннему похмельному недомоганию Джонни уже привык и стерпелся с ним как с непреложной данностью теперешнего своего существования.

Однако, сюрприз! Противного привкуса во рту, который так красочно и точно сравнивают кто с постоем гусарского эскадрона, кто с кошачьим туалетом: кому что ближе, по-видимому, сегодня у него не было! Как и сопутствующей этому привкусу мучительной жажды...

Осторожно, не делая резких движений и даже не открывая глаз — солнечный свет, случалось, бил по мозгам не хуже прямого хука от профессионала, повернул голову и снова, о чудо, головной боли тоже не почувствовал!

Память, которая обычно брала отгулы в похмельные утра, услужливо подсунула картинку какого-то совершенно фантастического содержания: его, не прежнего Джонни-красавчика, а нынешнего Джонни, которого «красавчиком» сердобольные «самаритяне» теперь не называли даже в память о прошлом, увела из бара потрясающе красивая и изысканная леди!

После такой диверсии собственной памяти, глаза мужчины открылись сами собой и новое потрясение едва его не доконало: он лежал в совершенно незнакомой комнате, наполненной запахами садовых цветов и дождя, на старомодной панцирной кровати, с пресловутыми «шишечками», утопая в мягчайшей перине и на хрустящем от крахмале белье..!

«А когда последний раз ты мылся?!» — эта мысль, вкрадчиво заползшая в сознание в связи с последним открытием, заставила его подхватиться с постели, так как стыд, в отличии от многих «горьких» пьяниц, он еще до конца не пропил и, от такой картины, что родилась в воображении, как его, грязного и вонючего, укладывает в чистейшую постель прелестная женщина, нестерпимым жаром полыхнули не только щеки, но и уши!

Однако, как выяснилось тут же, комплексовать он явно поторопился, потому что в старинном трельяже, в котором от отразился с головы до ног, был не тот, уже привычный ему Джонни, с сальными волосами, в несвежей футболке и затасканных боксерах, а просто парень, хоть и со взъерошенный со сна, но с чистыми кудрявыми волосами, одетый в то, что еще и сейчас в армии иногда называют «исподнее белье», а именно : в белоснежную рубаху без воротника и такие же белоснежные кальсоны. О том, что это все-таки он, Джонни, говорило только иссеченное рубцами лицо, которое впрочем, почему-то не казалось сейчас таким уж уродливым...