«Ну, то что мне очень хотелось, чтобы договора с Карлосом не существовало — это факт», — вяло размышлял Марио, не торопясь покидать постель и только лениво скинув на пол сандалии не прибегая к помощи рук, а просто потерев одну ногу о другую, — «то, что у меня опухоли в глотке — это элемент подсознательных страхов, ну а скандал в клинике — это наоборот, плод надежды на положительный исход вопреки всему... Ну, а леди? Романтическая связующая для всего этого бреда — не более!»

Так, очень доходчиво и логично объяснив себе свое ночное приключение, Марио решил, что поспать еще у него уже не получится, а значит следует вставать и, раз уж он в кои-то веки не мучается похмельем, то провести выходной с пользой. Накопилось немало дел, да и его каморка хоть и медленно, но верно зарастала разным хламом и давно нуждалась в капитальной уборке.

Спустив ноги с кровати он немного пошарил ими нащупывая домашние шлепанцы и совсем уже собрался идти умываться, как вдруг почувствовал, что ему что-то мешается в кармане брюк. Не ожидая особых сюрпризов он сунул в карман руку и неожиданно извлек оттуда плотно свернутый газетный лист. Что за чертовщина?! Что-то подобное с ним происходило в его странном сне. Разве не тогда он сунул в карман этот лист?!

Марио с недоумением развернул этот образчик дешевой прессы и, мельком глянув на дату, удостоверился, что она именно двухлетней давности, перевернув лист на частные объявления и немедленно убедился, что красная рамочка, выделившая объявление доктора из кучи подобных, тоже никуда не делась! Та-а-ак... Волна сильнейшего возбуждения едва не поставила дыбом волосы и руки затряслись сильнее, чем с перепоя! Как там было, в том романе, который он так и не дочитал? «Утро перестало быть томным»? Вот-вот... совсем перестало!

Сад, в котором оказался мужчина, был нереально, просто сказочно прекрасен! Множество цветов, кустарников и лиан цвели здесь одновременно, но стараниями умелого садовника с прекрасным вкусом, не затмевали одни другого и не превращали клумбы в аляповатую абстракцию, а гармонично дополняли друг друга. Воздух, наполненный ароматом огромного количества буйно цветущих растений, был едва ли не осязаемым на ощупь, но при этом запахи почему-то не смешивались и не становились навязчивыми. Возможно этому способствовал легкий, почти невесомый дождь, влажной дымкой окутывающий весь сад.

Джонни переходил от клумбы к клумбе, от одной группы кустарников к другой, любовался их видом и каждый раз будто погружался в облако очередного аромата, насладившись которым как изысканным блюдом — переходил к следующему. Он даже не подозревал за собой такого отношения к цветам: в той, другой жизни, приобретая очередной букет в подарок очередной даме, Джонни, особо не разглядывая цветы, из которых он состоял, только убеждался краем сознания в его безупречном оформлении и уж тем более никогда не интересовался его запахом.

Да и, право, был ли у тех цветов хоть какой-то запах? Красивые, но какой-то искусственной красотой, пахли ли они вообще? Убей — не вспомнить! Да и не важно это было: букет там — это скорее дань традиции, а срывать здешние цветы, такие разные, такие живые, радующие тебя и, как будто, радующиеся сами, казалось просто преступлением! И этот дождь... Будто водяная пыль висела в воздухе, совсем не мешая солнечным лучам, наоборот — мириады капель в содружестве с ними, порождали множество небольших радуг, висящих почти над каждой клумбой.

Налюбовавшись этой красотой, Джонни даже немного утомился от такого обилия впечатлений, но возвращаться в дом пока не хотелось и он просто решил сменить обстановку, а заодно посмотреть, что здесь за город, чьи крыши виднеются за живой изгородью, окружающей сад. Мимо узорных ворот и небольшой калиточки, выполненной в том же стиле, он проходил не так давно и помнил где они располагаются, так что с этим проблем не предвидится: Джонни почему-то был совершенно уверен, что запора на них не обнаружится. Почему? Ну просто место было таким, что запоры здесь казались излишними...

И да, отойдя от дома на какое-то расстояние, так чтобы от посторонних взглядов его скрывали кусты, да еще и оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, он все же исполнил свое желание и пробежал по аллее — вприпрыжку, как и хотел, а потом ускоряясь, во всю силу, стремительно, так что ветер засвистел в ушах и влажные волосы сдуло со лба!

Он чувствовал себя таким молодым и сильным в эти моменты, что останавливаться совсем не хотелось, однако ворота как-то слишком быстро возникли у него на пути и Джонни притормозил, испытывая некоторое сожаление от этого, но стесняясь бежать дальше: условности вбитые в мозг воспитанием в этом месте были не так сильны как в его мире, но все-таки не исчезли окончательно. Так что за ворота мужчина вышел степенным, размеренным шагом и только румянец, разгоравшийся на щеках и возбужденно блестевшие глаза говорили о том, что добропорядочное поведение ему свойственно не всегда.

Город действительно оказался совсем рядом. Пройдя метров десять по аркой увитой какими-то лианами, чьи белые и насыщенно-лиловые цветы, гроздьями свешивались в промежутках поддерживающей их решетки, он перешел по живописному мостику, сложенному из «дикого» камня, через мелкий, прозрачный как слеза ручей и пройдя крошечный, всего на два дома, переулок, оказался на довольно широкой улице, мощеной камнями так тщательно подогнанными друг к другу, что они казались рисунком, сделанном, скажем, на асфальте. Здесь, кстати, дождя будто и не было, по крайней мере тротуары были абсолютно сухими.