– Нет, я этого не смог сделать, мистер Трант, хотя я обошел каждую комнату и открыл каждый шкаф. Я нашел только тех, кто были обычными обитателями дома – отца мисс Силбер и женщину, которая вела ее хозяйство.

– Отец мисс Силбер? У мисс Силбер есть отец? – прервал его Трант.

– Вряд ли о нем стоит упоминать, мистер Трант, – объяснил младший Эдвардс. – Должно быть, он когда-то страдал от болезни мозга, которая, как я полагаю, частично лишила его способностей. Ни он, ни экономка, которая не пользуется абсолютным доверием Евы, скорее всего, не смогут помочь нам в этом вопросе.

– Возможно, этот человек незаметно выскользнул из дома, мистер Эдвардс.

– Совершенно невозможно, – возразил Катберт Эдвардс. – Мисс Силбер жила в маленьком домике к западу от Рейвенсвуда. Здесь очень мало домов, ни одного в радиусе по крайней мере четверти мили от нее. Земля там плоская, и никто не мог уйти незамеченным мной.

– Ваша история до сих пор, безусловно, очень своеобразна, – прокомментировал психолог, – и она становится интереснее с каждой деталью. Вы уверены, что не это второе свидание с вашим отцом, – он снова повернулся к мальчику, – заставило мисс Силбер отказать вам?

– Нет, это не так. Когда я вчера вернулся и узнал от отца, что произошло, я сразу же отправился к Еве, в ее дом. Она совершенно изменилась! Не ее чувства ко мне, потому что я уже тогда был уверен, что она любит меня! Но влияние… влияние этого человека… встало между нами! Она сказала мне, что отказывается от замужества! Она отказалась от объяснения, которое она обещала мне дать! Она сказала мне уйти и забыть ее, или, как я уже писал вам, думать о ней как о мертвой!

– Вы можете себе представить мои чувства! Я не мог уснуть прошлой ночью после того, как ушел от нее. Когда я бродил по дому, я увидел вечернюю газету, разложенную на библиотечном столе, и мой взгляд уловил в ней ее имя. Это было то объявление, которое я послал вам, мистер Трант! Как бы поздно это ни было, я позвонил в редакции газет и узнал факты, касающиеся ее публикации. На рассвете я поехал на машине, чтобы увидеть Еву. Дом был пуст! Я обошел его по грязи и под дождем, заглядывая в окна. Даже домработницы больше не было, и соседи ничего не могли сказать мне когда и как они ушли. От нее также не поступало никаких вестей в офис.

– Значит, это все. – задумчиво сказал психолог. – 17 октября 1905 года, – перечитал он начало объявления. – Это, конечно, дата, 17-е число 10-го месяца, и она помещена там, чтобы напомнить мисс Силбер о каком-то событии, о котором она обязательно должна знать. Я полагаю, вы не знаете, какое личное значение может иметь для нее эта дата, иначе вы бы упомянули об этом.

– 17-го числа… нет, нет, мистер Трант, – ответил молодой Эдвардс. – Если бы это было 30-е число, я мог бы вам помочь, потому что я знаю, что в этот день Ева празднует дома какую-то годовщину.

В поисках "стучащего человека"

Трант открыл объемистый альманах, лежащий на его столе, и, когда он быстро просмотрел страницу, в его глазах внезапно вспыхнуло понимание.

– Я думаю, вы правы относительно влияния так называемого "стучащего человека" на ее действия – сказал психолог. – Но что касается ее связи с этим человеком и ее причин, это другой вопрос. Но об этом я не могу сказать, пока у меня не будет получаса поработать в библиотеке Крерара.

– Библиотека, мистер Трант? – удивленно воскликнул молодой Эдвардс.

– Да, и, поскольку скорость, безусловно, важна, я надеюсь, что у вас все еще стоит автомобиль внизу.

Когда молодой Эдвардс кивнул, психолог схватил свою шляпу, перчатки и саквояж с инструментами и первым вышел из кабинета. Полчаса спустя он спустился из библиотеки, чтобы присоединиться к Эдвардсам, ожидающим в машине.

– Человека, который разместил это объявление – "стучащий человек", я полагаю, которого мы ищем, – кратко объявил он, – зовут Н. Мейан, и он проживает или, по крайней мере, может проживать, в доме № 7 по Кой-Корт. Дело внезапно приобрело гораздо более мрачные и злодейские черты, чем я опасался. Пожалуйста, прикажите шоферу ехать туда как можно быстрее.

Кой-Корт, на котором двадцать минут спустя он попросил молодого Эдвардса заглушить мотор, оказался одной из тех коротких убогих улиц, которые начинаются от переполненной магистрали Холстед-стрит, проходят квартал или два на восток или запад и резко обрываются у закопченной стены литейного или механического цеха. Дом номер 7, третий дом слева, как и многие его соседи, на окнах которых были вывески на греческом, еврейском или литовском языках, был с подвалом, отданным под магазин, но верхние этажи явно предназначались для жилья.

Дверь открыла неряшливая восьмилетняя девочка.

– Н. Мейан живет здесь? – спросил психолог. – Он на месте?

И добавил, когда ребенок кивнул на первый вопрос и покачал головой на второй:

– Когда он вернется?

– Он снова придет сегодня вечером. Возможно, раньше. Но сегодня вечером или завтра он уходит навсегда. Он заплатил только до завтра.

– Как видите, я был прав, говоря, что нам нужно спешить, – сказал Трант молодому Эдвардсу. – Но есть одна вещь, которую мы можем сделать, даже если его здесь нет. Дайте мне фотографию, которую вы показали мне сегодня утром!