Да кто я после этого, м-м?

Наверное, мы квиты и мне не за что на нее сердиться, но я сержусь. Скорее на себя, чем на нее, но все же. Потому что нет прежнего Ромы Ветрова, есть только жалкая его тень, тогда как сама Соня очевидно неплохо устроилась в своем новом статусе госпожи Ильясовой.

Я никогда этого не проверял, иначе бы совсем спятил. Но все же…

Звонок в дверь. Открываю и только киваю гостям, а потом молча двигаю обратно в гостиную, смотреть на снежинки и телевизор без звука. Через пару минут в комнате начинает пахнуть пиццей, еще через две мне всучивают в руку пузатый бокал с каким-то пойлом.

Никто не давит. Мы просто смотрим с парнями «День сурка», пока мне не становится так тошно, что я просто срываюсь и выхожу на балкон. Но и тут я не остаюсь один. Стас начинает забивать кальян, Демид хвастается новой татуировкой на лодыжке, Хан и Ян подключаются к этой теме.

Им весело. Мне тошно.

А дальше мы просто вкидываемся алкоголем и смолами, пока меня не перекрывает и я почти не отлетаю в астрал. Мне плохо изнутри и снаружи. И не становится легче, а только с каждым днем все больше ломает.

Без нее.

Соня, ну как так-то меня угораздило, а?

Обреченно выдыхаю, стискивая бокал в руке слишком сильно, а потом тупо смотрю как он трескается и рассыпается в моей руке. Ну вот…

Парни помогают собрать осколки, а после мы замираем в неловкой тишине. Мне им сказать нечего, а они, наверное, переживают из-за меня. Вот только…мне насрать.

— Что с тобой творится, чувак? — все-таки спрашивает Ян.

— Я не знаю, как объяснить. И, если честно, пацаны, то не очень-то и хочу это делать.

— Слушай, Ветров, это уже не смешно, — взрывается обычно спокойный Громов, — ты себя в зеркало видел вообще? Оброс как леший. Тебя не узнать ни изнутри, ни снаружи. Но мы же переживаем за тебя, дружище. Поговори с нами.

— Легче станет, — кивает ему Гордеев.

— Что у тебя стряслось, Ромыч? — протягивает мне новый стакан с горячительным Хан, и я срываюсь в пропасть.

— Девушка… которая…мне нужна…вышла замуж за другого.

И от этих слов, произнесенных вслух, мне сделалось так плохо, как не было еще никогда в жизни. Безысходность. Гребаная черная дыра.

— Делов-то. Найти другую, — не удержался, чтобы подъебнуть меня Аверин, как я обычно делал это с парнями в свое время.

— Мне нужна эта, — залпом осушил я свой бокал.

— Сильно нужна? — изгалялся Ян.

— …сильно…

— Ну так уведи ее мужа, раз нужна, — хмыкнул Стас.

— Я накосячил так, что там без шансов, — признался и опустил глаза в пол.

— Колись, давай, мужик, — хлопнул меня по плечу Марк.

— Ну, кто она? — нетерпеливо постукивал пальцами по бокалу Аверин.

— Сестра Шахова, — сказал я и в упор посмотрел на Хана, который таращился на меня так, будто бы увидел приведение. Я знал, что они друзья с Данилом и не предъявлял за это, мы просто как-то опустили этот момент и все.

— Пиздец! — выдохнул Демид.

— Бля, ты дебил, — прикрыл ладонью рот Ян и покосился на Марка, который продолжал испепелять меня взглядом.

— Что ты ей сделал? — прохрипел Хан.

— Попытался заткнуть рот Шахову через нее. Трахнул, снял компромат, потом закрутилось…

— Это ты из-за отца сделал? — спросил Стас, но Марк тут же его заткнул.

— Вообще не важно, Гордый. Дальше что?

— Ничего, я узнал, что она помолвлена с Ильясовым и слился, но потом…

Договорить я не успел, так как на меня кинулся Хан, жестко всаживая кулак мне в челюсть. А потом еще раз, когда мы оба упали на пол балкона. Я не защищался, опешил. А вот парни пытались нас растащить, пока Марк изо всех сил старался выбить из меня дурь, приговаривая:

— Сука, я знал ее ребенком, маленькой девочкой, которая не имеет никакого отношения к вашей войне! Тварь…гребаное ебливое ничтожество!

А спустя пару секунд нас разняли. Я вытирал кровь с разбитой губы, а Хан высверливал дырку в моей голове, пока не стряхнул с себя руки ребят и не припечатал мне в лоб:

— А, знаешь? Заебись, Рома. Вот прям со смыслом, нахуй. И мне тебя не жалко. Люби ее и мучайся, ты это заслужил.

Люби ее…

— Мне жаль, — отвел я глаза.

— Ну что ты сник? Подумаешь, телка, да? Ведь ты всегда так говорил, м-м? Телка, которая навсегда забыла тебя и твое имя. У нее новый мир, в котором, слава Богу, нет твоей симпатичной рожи! Все, я все сказал и все сделал. Счастливо оставаться.