***

Воскресенье прошло в тумане алкоголя и сна. Когда я был в сознании, я был пьян. Когда нет, меня мучили кошмары, в которых моя сестра кричала о помощи в комнате, полной черных вуалей, и каждая из них, которую я срывал, чтобы найти ее, лишь приводила меня к другой.

Наступил понедельник, и я тащился на занятия на автопилоте, вымещая свою ярость на студентах, чтобы попытаться удовлетворить дикого зверя во мне. Но ничего не получалось.

После занятий я отправился на тренировку по питболу, надеясь найти хоть немного радости в тренировках, но Наследники были мрачны, и мне как-то не хватало энтузиазма Грас на поле, когда дождь обрушился на нас, а я лаял на всех игроков, пока у меня не охрипло горло.

Дариус погрузился в мрачное настроение, которое, казалось, ничуть не улучшилось после нашего разговора в пещере, и я понимал, что вряд ли смогу что-то изменить. Узы Хранителя жгли меня, умоляя угодить ему, но в моих силах не было ничего, что могло бы помочь. Так мы и продирались сквозь тренировки, и когда все уже были совершенно разбиты, я распустил команду и остался под проливным дождем, глядя на черное, неумолимое небо и гадая, смеются ли звезды над бурей. Может быть, мы были их игрушками здесь, на Земле, обреченными танцевать в шоу, которое они называют жизнью. Их развлекательное шоу.

Мне не нужна была компания, поэтому я использовал скорость своего Ордена, чтобы добежать до раздевалки и забрать свою сумку, прежде чем вырваться из нее и покинуть стадион. Я проделал весь путь до Астероид Плейс, толкнул ворота и рванул к своему домику. Внутри я капал водой на пол и позволил своей сумке выпасть из рук.

Я схватил пульт от телевизора и переключил его на новости. Весь день я проверял, нет ли новостей о нападении на Грас. Нападение нимф не было объявлено, и я предположил, что советники выиграли время, чтобы подготовиться к тому вниманию, которое будет обращено на них. Но, похоже, их время вышло, потому что диктор новостей сообщил об этом всему миру, сопровождая это заявлениями советников, которые обещали королевству, что проблема была инцидентом с участием изгоев. Что было полной чушью, они просто не хотели паники.

Мой взгляд упал на пустые бутылки бурбона, стоящие на кухонном столе, затем на три новые, выстроившиеся рядом с ними. Репортаж сменился скучной историей о пегасе, который появился на свет очень рано, в шесть лет. Она пела о цветах радуги, пока блестки сыпались из ее волос, и я поднял пульт, чтобы выключить его.

— И желтый, и розовый, и зеленый, оранжевый, фиолетовый и…

— Блу, — простонал я, бросил пульт и с проклятием выскочил за дверь, мчась через весь кампус в сторону Юпитер Холла

Я вошел внутрь, постепенно замедляя шаг, когда свернул в коридор, ведущий к моему кабинету, и увидел Дарси, стоящую у входа с разъяренным видом. Мое сердце ударилось о грудную клетку, как пойманное животное, и во мне поднялся гнев, когда я уставился на совокупность всех моих проблем. Она и ее сестра понятия не имели о том, какие проблемы они создают. Они все испортили, и теперь я даже не представлял, что Дариус собирается делать, чтобы справиться с ними. Это меня так взволновало, что я не знал, на кого злиться больше, или же просто выплеснуть всю свою ярость на звезды и сказать каждому из них, чтобы они убирались к чертовой матери.

Я не сводил с нее глаз, пока вставлял ключ в замок своего кабинета, открывал его и без единого слова входил внутрь. К черту ее, черт возьми. Почему она должна быть такой? Почему она не может быть сукой? Или, по крайней мере, уродкой.

Я подошел к своему столу, пытаясь заглушить ревущий гул в голове и жалея, что мне не хватило ума осушить стакан бурбона, прежде чем прийти сюда.

Моя дверь внезапно распахнулась с такой силой, что врезалась в стену, и я даже не потрудился оглянуться, упав в кресло-пуфик и стараясь стряхнуть с себя грязь и воду, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, чтобы не сойти с ума.

Через некоторое время Дарси прочистила горло, и я взмахнул рукой, захлопывая дверь с помощью магии воздуха с такой же силой, с какой она ее открыла.

— Встань на стол, — приказал я, мой голос пылал принуждением. Насколько ты еще слаба? Или ты наконец-то научилась оттачивать свою силу?

Я наконец-то поднял на нее глаза, которые были закрыты, так как она сосредоточилась, и я украл каждую запретную секунду, глядя на ее лицо. Мне никогда не удавалось просто смотреть на нее, всегда приходилось отворачиваться, чтобы украсть любой взгляд. Но теперь я получал то, чего так жаждал: мои глаза путешествовали по гладким щекам, по склону маленького носа, по переносице и нижней губе. Я пытался понять, почему это лицо бесконечно манит меня, помимо его очевидной красоты. Потом я вдруг понял, что она не двигается. Она не повиновалась.

Она испустила длинный вздох, открыв глаза, и, клянусь, ее взгляд послал иглу в мое сердце. Я сохранял нейтральное выражение лица, ничем не выдавая, насколько я впечатлен тем, что она сопротивляется принуждению, столь же мощному, как мое.

Я прищелкнул языком, как будто это было пустяком, хотя все было абсолютно наоборот.

— Хорошо. Давай приступим к сегодняшнему занятию, — я взглянул на часы, чтобы посмотреть, насколько я опоздал. Ну и хрен с ним. — Все тридцать пять минут.

Она опустилась на сиденье напротив меня, и у меня защекотало в челюсти, когда ее близость стала похожа на вакуум, вытягивающий воздух из моих легких. Но больше не должно было быть никаких грязных мыслей об этой девушке. С меня было покончено с тем, чтобы попасть под ее чары. Я был сильнее этого. У меня была воля из солнечной стали, и ни одна девушка — какой бы соблазнительной она ни была — не сможет снова склонить меня к предательским мыслям.