Ришелье сделал вид, что старается вспомнить это имя.

– Господин д'Артаньян, – проговорил он с рассеянным видом. – Прошу извинить меня, ваше величество, множество дел самого различного рода…

– Господин д'Артаньян состоит в роте моих мушкетеров и носит чин их лейтенанта. Этот патент вы вручили ему собственноручно во время осады Ла-Рошели, где этот шевалье, если мне не изменяет память, имел случай отличиться, выполняя ваш приказ.

– Не трудитесь продолжать, ваше величество, я вспомнил!

– Чем же лейтенант мушкетеров заслужил вашу немилость?

– Я не совсем понимаю, государь.

– За что он попал в Бастилию?

– А-а, так господин д'Артаньян попал в Бастилию. Да-да, теперь я все вспомнил. Но ведь вам, ваше величество, несомненно, лучше моего известно, за что этот дворянин заключен в Бастилию.

– Герцог! Мне кажется, вы зашли слишком далеко! – вскричал король.

Ришелье склонился перед Людовиком XIII в низком поклоне:

– Я никоим образом не намеревался разгневать ваше величество, выполняя вашу волю.

– Мою волю? Я, верно, ослышался!

– Несомненно, ваше величество. Извольте припомнить – вы сами подписали приказ об аресте господина д'Артаньяна. Правда, с тех пор произошло так много разнообразных событий.

Король задумался:

– Это было во время моей болезни?

– Нет, ваше величество, еще до того.

Король понял, что кардинал выиграл и на этот раз.

– Однако, ведь все разъяснилось, не так ли? – спросил он. – Вы же сами уверили меня в полной невиновности господина д'Артаньяна, герцог.

– Вот видите, ваше величество, вы вспомнили это дело.

– Да, – неохотно согласился король. – Теперь я припоминаю. Вы подозревали какую-то связь между Туром, отставным мушкетером по имени д'Эрбле и господином д'Артаньяном, так, кажется?

– Вы совершенно правы, государь.

– Но ведь ничего не подтвердилось, не так ли?

– Увы, нет, ваше величество. Напротив – новые факты свидетельствуют против упомянутого шевалье.

– В таком случае я выражаю вам неудовольствие, господин кардинал!

– Чем я вызвал его, ваше величество?

– Еще бы! Лейтенант моей гвардии арестован по подозрению в связях с заговорщиками, а я узнаю об этом последним!

– Уверяю ваше величество в том, что никто об этом не знает, кроме… – И Ришелье на мгновение задумался. – Будет ли мне позволено задать вашему величеству один вопрос? – продолжал он.

– Прошу вас, герцог. Но боюсь, что не имею ответов на ваши вопросы.

– В таком случае мне хотелось бы понять, кто известил ваше величество о том, что д'Артаньян в Бастилии?

Пауза, которую сделал Людовик, подсказала кардиналу верный ответ.

– Я не хочу говорить об этом. Мне, как видите, тоже неплохо служат, господин кардинал, – заносчиво ответил король.

– И первый ваш слуга – я, ваш первый министр, государь, – проговорил Ришелье, пряча улыбку.

– Я высоко ценю ваши труды, герцог. Прошу вас поставить меня в известность сразу же, как только в деле господина д'Артаньяна что-либо прояснится. И прошу помнить, что господин де Тревиль неизменно отзывается о нем самым положительным образом, – закончил король. – До свидания, господин кардинал.

– Желаю доброй ночи, ваше величество, – произнес кардинал. Вслед за этим он поклонился королю и направился к дверям – суровый и величественный, как и подобает всемогущему министру.

– Кстати, герцог, что это за новые факты относительно лейтенанта мушкетеров? Вы ведь так и не сказали мне.

Застигнутый голосом короля на пороге, кардинал медленно повернулся и уже было открыл рот, чтобы произнести приготовленную заблаговременно фразу – он и сам хотел произнести ее именно так, на пороге, даже если бы король не обратился к нему со своим вопросом, – как услышал скрипучий голос проклятого шута:

– Берегись, куманек, сейчас услышишь какую-нибудь гадость!

Но его высокопреосвященство уже не мог и не хотел остановиться, к тому же положение министра диктовало не обращать внимания на выходки шута. Поэтому он ответил:

– Будет лучше, государь, если этот вопрос вы зададите королеве.

И красная мантия скрылась в сумраке коридоров Лувра.

Глава двенадцатая

Господин де Тревиль принимает свои меры

Как и следовало ожидать, стрела, пущенная кардиналом, попала в цель. Король был озадачен и раздражен. Ришелье снова оставил его наедине с ревностью и подозрениями. До короля доходили смутные слухи о планах королевы-матери, о том, что Анна Австрийская якобы не возражала против брака с герцогом Орлеанским в случае его смерти. Слухи эти приводили короля в бешенство. Он знал, что кардинал откроет ему только то, что захочет, причем в удобный момент, и не существует никакого способа узнать от министра все, что тому известно.