Мужик с непонятным видом уставился на меня. Не глядя в его сторону я, с мрачным упорством обреченного, достал из холодильника бутылку «Столичной». Поставил на стойку. Потом добавил к ней маленькую бутылочку «табаско», флакон с лимонным соком, ворчестерский соус и перечницу. Томатный сок нашелся в сейфе около дробовика. Ненавижу такие перемены. Так. Теперь смешать. Смешать, смешать… о, черт.

Жидкость в стакане вспенилась, зашипела и приобрела ярко-синий цвет, окутавшись клубами бирюзового пара. На «Кровавую Мэри» это не походило ни малейшим образом, даже если зажмуриться и изо всех сил попробовать вообразить эту самую Мэри в неглиже. К тому же, стакан ощутимо нагрелся. Так что я бросил гадать и просто отправил стеклянную емкость скользить по стойке — к самому носу нашего гостя.

— Ч-что это? — запнулся тот, невольно отшатнувшись.

— Пейте, — успокоил я его. — Точно не отрава, я гарантирую. Возможно даже, это лучшее, что вам доведется выпить в своей жизни. Или нет. Но мне вообще почему-то кажется, что сейчас вам особо не из чего выбирать, верно?

— Верно, — мужчина помрачнел еще больше, потом решительно схватил хайбол и выхлебал дымящийся коктейль двумя большими глотками. Почти выхлебал. Не всем так везет.

— Ух! — крякнул он, выронил из ослабевших пальцев стакан, со звоном покатившийся по стойке, и замолчал. Молчание затянулось так надолго, что я уже начал беспокоиться и прикидывать, где в последний раз видел аптечку… ну, или то, что на аптечку было хоть как-то похоже. Но тут клиент отошел и зашевелился.

— Вот черт… Это… Это лучшее, что мне довелось выпить в своей жизни! — восторженно заявил он. Божечки-кошечки, предсказуемо-то как. Ну и дальше будет так же предсказуемо, я не сомневаюсь.

Конечно. Мужика скрючило, как складной нож. Над стойкой осталась торчать только лысая макушка с несколькими непросохшими каплями воды на ней. Между каплями проскакивали маленькие молнии.

— Что происходит? — глухо простонали снизу.

— Побочный эффект, — любезно пояснил я. — Скажите, вы чувствуете в себе какие-нибудь перемены?

— Дыа… — пробулькало под стойкой.

— А кроме недомогания?

— Ну… — гостя наконец-то раскрючило обратно, и он, цепляясь сведенными судорогой пальцами, как ленивец когтями за ветку дерева, вскарабкался обратно за стойку, снова оказавшись вровень со мной. На лице медленно проступало удивление. — Я вспомнил все рецепты, которые знал или по которым когда-нибудь готовил. Представляете? Вообще все!

— И много таких? — без особого интереса спросил я. Гость задумался.

— Да тысячи четыре, — протянул он задумчиво. Потом быстро поправился. — Четыре тысячи сто тридцать два, если точнее.

Настала моя очередь поднять бровь и пристально посмотреть на необычного гостя. Истолковав мой удивленный взгляд как-то по-своему, мужик насупился, снял с плеча лямку и поставил рюкзак рядом с собой на стойку.

— Что вы так смотрите? Да, я умею готовить! Более того, я лучший повар ресторана «Кадзуми»!

Тут он запнулся и упавшим голосом добавил:

— То есть, был лучшим.

Расстегнув клапан рюкзака, лысый залез внутрь, пошарил там и извлек здоровенный нож, в котором я без труда опознал сантоку, только необычно большого размера. За ним появился второй. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять — это вам не штамповка какая-нибудь. Это, братцы, качество, подобное легенде. Настоящий японский нож. Тот, кто его ковал, достоин был войти в историю не меньше, чем кузнецы древности, сотворившие знаменитые на весь мир катаны. Знал я одного такого на прошлой неделе… Мурамаса, кажется, или Масамунэ. Он попросил много подогретого сакэ, и что удивительно, получил именно то, чего хотел. Настоящий «Саваноцуру-дайгиндзе», без всякого обмана. Жаль, познакомиться поближе толком не удалось, потому что… Потому что потому, короче говоря. Потому что наш несчастный кабак в очередной раз поменял местоположение.

— Повар, значит? — спросил я и устроился поудобнее. — И что же лучший повар «Кадзуми» (кстати, что это, черт побери, а?) делает в нашем заведении?

Парень замялся было, но я посмотрел на часы.

— Вы не стесняйтесь. По моим подсчетам, у нас еще есть немного времени.

— Немного времени до чего? — спросил он.

— До того, как наступит другое время, — пояснил я. Гость пожал плечами, почесал макушку и протянул мне крепкую ладонь.

— Варфоломей. Можно на «ты». Можно короче — Вар.

— Однако… — ошеломленно отозвался я. — Редкое имя. Я Фараон. Будем знакомы. Кстати, там снаружи на вывеске что сейчас написано, не подскажешь?

Варфоломей

Надежды не было совсем, и с каждой секундой даже ее призрачная тень неумолимо таяла. К тому же, мороз начал пробирать до костей, и промокшая от пота куртка на спине уже встала ледяным коробом. Стуча зубами, Варфоломей притаился за каким-то мусорным баком, а потом, дождавшись, когда фары внедорожника скользнули по ржавому металлическому боку и канули в темноту, рванулся вперед и перебежал дорогу, целясь в узкий кривой переулок, заметенный снегом.

Куда он бежал и зачем, Варфоломей особо не задумывался. Главное было — оказаться подальше от «Кодзики», где творился форменный переполох. Еще бы: шеф-повар надел на голову почетному гостю заведения полную тарелку мисо! Скандал невообразимый! А учитывая то, что мисо был отменно горячим, мало гостю не показалось.

Беда в том, что гостем этим был известный на весь город бандит Костыль, он же в миру — Сергей Петрович Девятков, уважаемый глава крупнейшего банка, благотворитель, меценат, страстный коллекционер и прочая, и прочая. Но перед горячим супом все равны. Ошпаренный Костыль завыл, как пароходная сирена, его охранники ринулись на повара, выхватывая многочисленные стволы, но Варфоломей был таков.