– Риха-а-ард! – услышала я истошный вопль Тюнвиля словно издалека.

Каким-то образом мои руки оказались прижатыми к полу над моей головой, и я поняла, что не могу пошевелиться, придавленная королевским телом. Чёрные волосы короля упали мне на лицо, и в этот миг что-то произошло – странное, пугающее своей новизной и необычностью… Что-то подобное я испытала во время рыбной ловли, когда король перехватил мою руку своей, помогая удержать удилище...

Как будто солнце загорелось в моей душе, полыхнуло обжигающим огнем, и от этого кровь закипела, и в висках застучали молоточки, заглушая голос разума и совести… То, что творил Рихард – этот зверь в человеческом обличии – было невозможно, противно законам небесным и человеческим, но я вдруг поняла, что всё это – правильно. Только так всё и должно быть, переплетение тел, переплетение душ… И в то же время моё человеческое сознание вопило, кричало в голос, что так быть не должно!..

Словно две сущности боролись в моей душе – человеческая и звериная, и я должна была принять одну их них и помочь ей победить…

Я извернулась, обвиваясь вокруг короля, и тоже укусила его в шею – сбоку, слева, куда смогла дотянуться. Прикусила изо всех сил, могла бы – перегрызла бы ему горло, потому что была напугана больше, чем когда дракон поймал меня голой в пустынном море. Напугана, потому что могло случиться так, что звериная сущность в моей душе победит.

Рихард зашипел от боли, рывком выпрямился, и я совсем близко увидела чёрные безумные глаза и оскаленные белые зубы, а потом он замер, и хватка железных рук на моих запястьях ослабела.

Подскочивший Тюнвиль обхватил брата поперёк туловища и стащил с меня. Они откатились в сторону, попутно перевернув тарелки с недоеденным мясом, и герцог с опаской отпустил короля, встав между нами. Но Рихард уже передумал нападать. Досадливо отпихнув брата, он взъерошил пятернёй волосы, отвернулся, схватил кувшин с вином и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Я медленно села, поправляя камзол, и потуже затянула ослабевший кушак. Сердце и молоточки в голове били то в унисон, то вразнобой. Я увидела музыкантов с перекошенными от ужаса лицами, танцовщиц в шатре не было и в помине, а Лионель наконец-то опомнился и подбежал ко мне, помогая подняться. Я оттолкнула его с таким же раздражением, как Рихард оттолкнул брата.

Растяпа! Я была зла на Лионеля. Сидел, прижавшись, и смотрел, как его принца убивали. Надо подумать, брать ли его в следующий раз на опасное дело.

Прикоснувшись ладонью к шее, слева, я поняла, что никакой раны нет. С перепугу мне показалось, что Рихард отъел от меня порядочный кусок, но нет – не было даже крови, лишь кожа саднила.

– Чудесное продолжение праздника, – сказала я насмешливо, уже приходя в себя. – Пожалуй, пойду, пока меня тут до костей не обглодали. И, разумеется, Аранчия обо всём узнает. Готовьте своё золото, милорд король, вы уже проспорили. Или уезжайте завтра же, чтобы не позорить корону.

Тюнвиль сделал предостерегающий жест и даже раскинул руки, готовясь ловить короля Рихарда, когда он снова бросится на меня драться, но тот даже не пошевелился. Стоял спиной к нам, держа кувшин с вином за гнутую ручку, и словно бы ничего не слышал.

– Всего доброго, господа драконы, – сказала я, взяла второй кувшин с вином и отпила из него. – Вино, и правда, очень хорошее.

Я сунула свои сапоги под мышку и вышла из шатра как была – босиком, а Лионель с виноватым видом засеменил следом.

Никто из солдат короля не обратил внимания, когда мы уезжали. Я, наконец-то, обулась, запрыгнула в седло и зло подстегнула плёткой коня, хотя он точно ни в чём не был виноват.

До самого дворца я не сказала Лионелю ни слова, и во дворце тоже не сказала, хотя он пытался объяснить что-то нечеловеческим страхом, неожиданностью, магией драконов…

Возле дверей в наши с Хильдикой покои Лионель отстал – никому нельзя было заходить дальше порога. И я со злым удовольствием хлопнула дверью перед его носом, давая выход ярости, гневу, злости…

Хильдика вышивала, сидя при свечах, и когда я появилась, испуганно вскочила, роняя пяльцы.

– Что случилось?! – ахнула она, увидев меня. – Что с тобой? Упала с лошади?..

Она бросилась ко мне, но остановилась, будто налетела на невидимую стену. Я молчала, глядя на неё, и Хильдика попятилась.

– Опять подралась с королём, – она сказала это, а не спросила, и спрятала лицо в ладони. – Небеса святые, – услышала я её вздох, – что же ты никак не уймёшься…

Я подлетела к ней, в два шага преодолев всю комнату. Схватила за локти, заставляя открыть лицо, и зашипела почище драконов:

– Ты кому рассказала? Доверилась Тюнвилю? Ты с ума сошла?! Как ты могла?!

– О чём ты? – она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. – Ты выпила? Отпусти, мне больно…

– Потерпишь! – крикнула я, свирепо её встряхнув, отчего она снова вскрикнула, и я очень надеялась, что на этот раз – от боли.

Потому что мне хотелось наказать её за слабость, за болтовню и предательство. Вот уж точно говорят – не бывает женской дружбы, когда появляется мужчина.

– Мне больно! – теперь уже кричала Хильдика, и я отпустила её, выругавшись сквозь зубы.