Этот мир был местом спокойным и в то же время нет. Войны большие и маленькие были всегда, просто они редко затрагивали простых жителей. И я побывал почти на каждой. Одна за другой, оставляя сотни тел за собой, то появляясь, как наемник, то как солдат, то как рыцарь. Ни с кем не сближаясь, никому не подчиняясь, цель была лишь одна — больше трупов. Хотелось верить, что так я, хоть и странным образом, но уменьшал жертвы. Ведь я один целиком уничтожал армии до начала самой битвы, а их противники оставались в целости.

Я не ел, моей едой были их жизни, я не пил — водой была их кровь, и я не спал — моим сном был шум и их голоса, кричащие в агонии. «Шум» теперь был со мной почти всегда, чуть ли не каждый день он преследовал меня, и поначалу я сходил с ума от этого, порой забываясь. Вот я стою на поле меж лесов напротив вражеского стана, мгновенье, и я один, вокруг лишь их тела — искореженные, разорванные, сожженные и холодные как лёд. Такие раны оставляли не люди… скорее твари. И я не помнил, как убил их.

Но вскоре я привык, «шум» больше не был помехой, хоть и звучал почти весь день. Это было хорошим знаком, значит, что душа моя почти разрушена.

На восьмой год моих странствий выпала другая задача, Дух Маны сказал мне получить новый редкий дар — тень. Тень и жнец, как две стороны одной медали. Они были дарами для эффективного убийства людей, только в то время как жнец больше полагался на силу и большой арсенал метательного и другого оружия, тень действовал благодаря своей скрытности. Этот дар, как и другие боевые повышал силу, наделял обширными знаниями. Как заглушать шаги, дыхание, крики жертв, как оставаться незамеченным.

Была у него еще и интересная особенность. Отнюдь не магия, но что-то схожее с Уроборосом. Неведомым мне образом я стал способен исчезать из мира, я становился не невидимым, меня просто не было. Любые препятствия, двери, люди — я мог проходить сквозь них, словно те иллюзии из Срединных земель. То была способность становиться бесплотным, Дух Маны заверил, что она сильно пригодится в последней войне.

Следующие несколько лет было проще. Шум меня не мучал, а любое столкновение было даже бойней не назвать — проникнуть в лагерь ночью и вырезать всех, оставаясь незамеченным, легкое дело.

И вот теперь я здесь, готовлюсь вместе с Бьянкой к своему последнему походу перед встречей с богом. Я полагал, что тот будет мне мешать, но Дух Маны позаботился и об этом. Он знал, что тот не может наблюдать за мной всегда, и каждый раз, как он всё-таки находил меня, по плану комка я сразу же выдвигался в другое место.

Всё шло по плану, он всё предвидел. Я должен был радоваться, но иногда накатывала грусть и сожаления, ведь я ушел, не попрощавшись с Марикой, ничего не объяснив. Я понимал, что так и нужно было сделать, ведь она точно последовала бы за мной, точно предложила бы свою помощь… Хотя, может, и не так. Она ведь тоже хочет отомстить, и стала бы она ради меня отдавать свою жизнь… Я просто чувствовал, что поступил с ней грубо, но вряд ли мог иначе.

…

В то время, как всё поместье погрузилось в сон и даже Зет с герцогиней, которые бодрствовали до полуночи, лишь юноша не спал. В своих покоях при свечах он обложился книгами и записями, отчаянно пытаясь найти ответ на один лишь волнующий в этот момент его душу вопрос: «Что же такое «настоящая знать» и каким же должен быть «правильный аристократ»?».

Он не был глуп, отнюдь он понимал, что мать его желала ему лучшего, он знал, что те ценности, которые она прививала ему с детства, были по крайне мере не ложными. Вот только разум его был не свободен, он был скован предрассудками, мнениями других и тем, о чем он даже не ведал — цепями существа, что звало себя «богом».

Казалось, вот! И он нашел ответ, но тут же приходили сомнения, а вопросов становилось больше. И никто не мог ему помочь. У Бьянки была слишком твердая позиция, и даже слуги приняли её, а больше знакомых у Зена не было.

Он видел, как процветают графства и другие земли, ведомые рукой аристократии, он слышал тут и там об открытиях о революциях технических и в медицине. Всего этого достигла знать. Так чем же плох такой устой, чем так недовольна была его мать?

Он видел бедняков и голодающих крестьян, видел сирот и слуг, что страдали от насилия высшего общества. Он видел загнивающие земли, годами простаивающие брошенные селения, видел «чернь» — всю грязную, со впалыми глазами, в лохмотьях, без надежды. Причиной была знать. Кому же верить и кто прав? Весь мир бы дал простой ответ, что право большинство, а юноша лишь следовал за ним. И разве виноват он был, что мать его как белая ворона в этом мире?

Но вот он встретил и его, парня, в честь которого ему дали имя. Он не обмолвился и словом с ним, но было что-то в нем такое, что не от мира сего, он был похож на герцогиню. Пришел из ниоткуда спустя десяток лет, живой, здоровый, глаза горят желанием, а он лишь следует ему. Так кто же прав?

Зен слишком мало знал о мире. Книги лишь давали знания, но не опыт. Герцогиня редко посещала всяческие мероприятия, балы, а сам он появиться на них редко мог, ведь не вышел еще в свет. Так, где же брать ему ответ? Быть может, тот странный парень сможет подсказать?