– Да, помоги Лилит, а мы пока приготовим сносный завтрак, – махнув рукой, бросил Марк.

– Кстати, о готовке, – бросила я, глядя в спину удаляющегося в глубь станции метро Нейта, – у меня тут есть кое-что, что может ускорить разведение очага. Примерно ноль целых тридцать семь сотых литра ирландского виски.

– Погодите, кто-то сказал – виски? – тут же рядом оказался Гарри, глядя на меня, как на восьмое чудо света. Оно и немудрено: в мире, где банально не хватало продовольствия, о производстве алкоголя заботились в последнюю очередь. Лишь в гетто все еще умудрялись гнать самопальные крепкие напитки, качество которых оставляло желать лучшего, но все же это пойло могло скрасить печальную учесть его обитателей.

– Да, Гарри, виски, – твердо произнесла я, так же уверенно глядя на требующих объяснений мужчин. – Мне пришлось залить в себя алкоголь, Гарри, помнишь, я ведь просила его принести тех торговцев в гетто.

– Господи, Лилит, и почему ты молчала?! – Марк, всего с пару секунд помедлив, явно не отдавая себе отчета, метнулся в мою сторону и принялся проверять дееспособность моих конечностей, вводя меня в ступор. – Это же ведь губительно для твоих внутренних процессоров, как ты вообще могла пойти на такой риск?

– Марк, все в порядке, ты чего? – я отпрянула от него, совершенно не понимая причины такой реакции. Но тут до меня дошло – он просто не знает о существовании предусмотрительно установленной емкости для напитков. – Разработчики позаботились о наличии специального резервуара, изолированного от всего остального тела, чтобы мы могли в полной мере исполнять свою роль женщин на одну ночь. Мне всего лишь нужно слить содержимое емкости через специальный клапан, все системы в порядке.

– И ты хочешь пустить драгоценный напиток на костер?! С ума сошла? – воскликнул Гарри, взмахнув руками и умчавшись в сторону склада с посудой, вернувшись с канистрой уже буквально через двадцать секунд.

– Господь милосердный, Гарри! – скорчив брезгливую рожу, засмеялся Марк. – Только не говори, что ты собираешь это пить.

– О, еще как собираюсь! – торжествуя, Гарри протянул мне канистру. – И если ты не составишь мне компанию, то я даже рад: мне больше достанется.

– Гарри, ты отвратителен, – закатив глаза, хмыкнул Марк. – Ты же в курсе, что она это, как бы это помягче сказать… Пила?

– И что? – не понимая реакции главы клана на свою гениальную идею, фыркнул Гарри, на минуту задумавшись. – Лилит, ты ведь не ела ничего… Когда-нибудь?

– Зачем? – бросила я, искренне потешаясь такому невиданному вдохновению мужчины. Уж я никак не рассчитывала, что он придумает иной способ для применения плескавшемуся внутри меня виски.

– Ну да, тут я глупость сморозил, – потирая переносицу, пробормотал Гарри, внимательно глядя мне в глаза. – А ты… Когда-нибудь прежде… Исполняла роль… Падшей женщины?

– Твою ж мать, Гарри! – прикрывая лицо рукой, скандировал Марк, явно борясь с подкатывающим смехом и приступом испанского стыда.

– Ну что? – невинно пробормотал мужчина, покраснев настолько, насколько это вообще возможно для его и без того перманентно румяного лица. – Она ведь андроид, мало ли… Ну так, Лилит, прости, конечно, за такой пикантный вопрос?

– Нет, Гарри. Ничего подобного. Никогда, – отрешенно пробубнила я, сражаясь с каким-то странным чувством обиды: меня не должны задевать подобные слова. Меня ведь создали как раз для такого, чего удивляться прижившимся стереотипам. Но по неясным для меня причинам было все же немного обидно.

– И не целовалась даже никогда? – прищурившись, глядя прямо в глаза, прошептал Гарри.

– Зачем? – снова мой недоумевающий возглас. Он решил узнать обо всем, чего я никогда не делала, или что, не пойму?

– Ну все, Гарри, ты перешел все границы, завязывай уже! – недовольно буркнул Марк, уставившись на нашего собеседника, как баран на новые ворота. – Лилит, пожалуйста, не слушай этого болвана!

– Марк, спасибо за заботу, но его вопросы – вполне очевидны. Я ведь всего лишь андроид. Гарри – нет. Я не целовалась ни с кем, если для тебя это архиважная информация. Подобное проявление чувств – привилегия человека. А мне им никогда не стать.

Марк посмотрел на Гарри так, словно тот только что напомнил инвалиду об его ограниченных способностях, развернулся на пятках и направился в сторону выхода со станции. Не понимаю. Будто оттого, что хотя бы он будет относиться ко мне, как к равной, что-то может измениться. Мне недоступны эти человеческие желания близости, как ни старайся. Не говоря уже о том, каким омерзительным мне априори кажется союз такой, как я, с простым человеком, пусть и на одну ночь. Это противоестественно и неправильно, сколько бы разработчики не заложили в меня программ, опровергающих мое отвращение.