– К Тихой Гавани, – ответил мальчик, тут же перестав улыбаться. – Мне туда нужно, Тойво, пойми ты.

– Нужно… – проворчал трактирщик. – И зачем?

Ахти открыл рот, но так ничего и не ответил. Его рука, как бы помимо воли своего хозяина, пробралась под рубаху на груди и нащупала крохотный футляр, висящий на шнурке.

– Не помнишь… – Тойво почесал подбородок с парой торчащих волосков о плечо. – То-то и оно, что ты не знаешь, малец, зачем тебе в гавань.

Мальчик стоял ошалелый.

– Не помню, – медленно проговорил он. – Как же так?

– Нынче у всех в умах это помрачение, сынок. Что ж поделать? Да и не доберёшься ты до Тихой Гавани.

– Почему?

– Лупус перед отъездом шепнул мне, что со стороны моря к столице тоже не подобраться. Суда обходят знакомую пристань стороной, – трактирщик уныло посмотрел в дальний угол конюшни. – Бедняга даже переночевать у нас не остался. Сказал, чем дальше он от этого гиблого места, тем крепче будет спать. Только сдаётся мне, кошмары его ещё долго будут мучить.

– Что он там такого увидел?

– А чёрт его знает! Местные, послушав его рассказы, струхнули и разломали мост через Пестрянку. Говорят, чтобы к нам ничего оттуда не приползло. Только это вряд ли поможет.

– Как же нам быть? – спросил мальчик. – Ведь трактир стоит у самой границы.

– За это не волнуйся, – махнул рукой Тойво. – «Мамочкин приют» переживал и войны, и восстания, и Чёрную Язву переживёт. Потому я и говорю: оставайся, парень. Мы тут все сироты да приблуды. Лемпи когда-то просто спрыгнула с повозки солдат и осталась здесь. Старуха Кукушка пришла прямо из леса среди бела дня и так ловко начала хозяйничать, что я её оставил. Ты работник никудышный, но хорошо понимаешь в лошадях. Гости хвалят тебя. Говорят, что в «Мамочкином приюте» ухаживают за животными не хуже, чем в лучших заведениях Исполины!

Трактирщик замолчал и наморщил лоб, словно пытался вспомнить, в каких именно заведениях.

Фиксу, обиженная тем, что на неё перестали обращать внимание, заржала. Тойво отступил на два шага назад.

– Что ей надо?

– Хочет прогуляться. Эй, Тойво!

– Ну?

– Ты в конюшне уже десять минут! Ты ещё никогда не подходил так близко к стойлу с лошадью. Что это с тобой?

– Ну-ну, смейся над калекой! – трактирщик нервно заморгал.

Тойво разбирался в настойках и пиве, с первого взгляда мог определить, заплатит клиент за ужин или нет, но в лошадях ничего не смыслил и даже обходил их стороной.

В молодости он попал в кавалерийский отряд. Но пробыл там всего один день: яблоко, которым юный всадник должен был приручить своего скакуна, упало на траву. Тойво нагнулся за ним – конь цапнул его за мягкое место. Да так неудачно, что пришлось идти в пехоту, а потом дезертировать и слоняться по лесам и дорогам. До сих пор Тойво не мог присесть ни на минуту и спал только на левом боку, потому работа за стойкой трактира так ему и нравилась. К лошадям трактирщик не подходил ближе чем на пять шагов. Вот он и поручил Ахти следить за конями, ослами и мулами, на которых путешественники приезжали в «Мамочкин приют».

– Никаких ночных покатушек, – сказал Тойво строго. – Шастать по ночам запрещаю. Нечего даром волков кормить.

Мальчик улыбнулся, запрыгнул в седло, ласково погладил Фиксу по шее.

– Не бойся, Тойво. В гавань я не поеду. Мне с вами хорошо. С тобой, с Лемпи и Кукушкой.

– Нам тоже с тобой, малец. Не хочешь объяснить, куда это ты в таком случае намылился?

Трактирщик на всякий случай отступил к воротам и поднял выше фонарь.

– До пригорка и обратно. Честное-пречестное, Тойво!

– Смотри мне… – Хозяин толкнул створку, распахнул ворота шире. – И как вернёшься, положи на место припасы и бурдюк.

– Вперёд, Фиксу! – Ахти тронул лошадку пятками. Кобыла величаво прошагала мимо трактирщика и, едва оказавшись за воротами, перешла на рысь.

«Тёмная дорога, зажатая по обе стороны еловым лесом. Звёздная россыпь над головой. Стук копыт». Мальчик остановился у пригорка, вдохнул свежий воздух, пахнущий хвоей, посмотрел на небо.

Сияло в вышине созвездие Сокола. Облако наполовину скрыло цепочку звёзд Мирового Червя, которого по легенде загнал на небеса охотник Хтойто. С тех пор чудовище больше не точит землю как яблоко.

А вот горит великая Тахти в жезле Старого Волхва. Она прямо сейчас указывает мореплавателям путь на север. Но тем из них, кто хочет попасть в Тихую Гавань, путь закрыт.

Глаза мальчика остановились на созвездии Скорпиона. Ахти хмурился, кусал губу, его беспокойный разум пытался вспомнить ту ночь, которая привела его в «Мамочкин приют», и, главное, отыскать причину, по которой он должен был попасть в гавань, но ясный небосвод его памяти скрыло ночное облако, и за ним ничего не было видно.