О, ну надо же! Лила когда-то слышала о колдовском свете, но увидела его впервые!

Это был чей-то личный кабинет: огромный стол, прекрасно сделанный, из красного и светлого дерева с позолоченными накладками, роскошное кресло возле него, обтянутое кофейного цвета кожей, брошенная на спинку кресла мягкая шерстяная накидка — чтобы хозяйка комнаты в любой момент могла закутаться в неё и согреться. Большое зеркало в узорчатой раме — напротив. Плотные бархатные портьеры на окнах. Янтарный письменный прибор, возле него — забытая шёлковая косынка, дорогая и красивая, похожие были у мачехи. Толстая тетрадь в кожаной обложке, из неё торчала закладка. Маленький остро заточенный карандаш — его исписали более чем наполовину. Бювар с плотными белыми листами бумаги. Тоже шкафы с книгами до потолка, как в залах библиотеки. Здесь не было заурядных, дешёвых вещей, и витал легкий запах цветочных духов. И казалось, что хозяйка комнаты вышла ненадолго и могла внезапно вернуться.

Охваченная странным волнением, Лила переводила взгляд с одной вещи на другую. Осторожно протянула руку к чернильнице, словно та могла её укусить, открыла, отдёрнула руку — чернильница была полна. А вот бархатная тряпочка, которой протирали перья…

— Эй, Мышка, ты перестанешь дрожать, наконец? Сядь и дыши глубже! — услышала она насмешливый голос и вскрикнула от неожиданности, огляделась…

Никого.

— Посмотри в зеркало! — посоветовал голос.

Лила взглянула в зеркало и задрожала — оттуда смотрело не её отражение, а лорд Артур Инден, только там он был не белесым призраком, а человеком из плоти в крови. Но только в зеркале. В комнате его не было, а в зеркале он был!

— Только не вздумай упасть в обморок, Мышка! — попросил лорд Артур, — а то как прикажешь тебя в чувство приводить? Не будешь?

Она отрицательно помотала головой, хотя впервые в жизни не могла бы поручиться, что говорит правду. Это было… нечто! Впрочем, пора привыкнуть к мысли, что она теперь не дома, а в колдовской школе! Тут всё может быть!

— Сядь, — велел он. — Это особое зеркало. В нём я могу быть настоящим, могу разговаривать с людьми. Скажи-ка мне, что ты забыла здесь ночью?

— Простите, милорд, — она послушно села в кресло и тихонько кашлянула, чтобы не хрипеть, — я знаю, что после десяти здесь запирают. Видимо, сегодня забыли. Я не знала, который час…

Кресло было упругим и мягким, и потрясающе удобным.

— Вон часы, — показал лорд Артур.

На часах в углу, больших, с ажурными стрелками — четверть одиннадцатого.

— Простите, милорд, — повторила она.

— Да мне-то что, — он усмехнулся. — Вот что, прекрати пищать и бояться. Вылитая мышь.

— Я благородная эссина, милорд! — она вспыхнула.

Вспомнилось, как кто-то из девочек предположил, что её дар размером с мышь…

— Да ну-у?.. — он посмотрел немного странно. — Говоришь, забыли запереть. Да, скорее всего. То и дело забывают, бестолочи. Как тебя зовут, благородная эссина? Точнее, как вас зовут?

— Лила… меня зовут Лилиана…

И как же назваться? Она почувствовала себя донельзя глупо. Сказала правду:

— Меня зовут Лилиана Каверан, милорд граф.

— Понятно, — как-то бесцветно отозвался он, — подходящее имя для испуганной мышки.

— Что вы сказали?

— Да не обращай внимания. Мне можно всё, и я иногда забываюсь. Кажется, я знаю, почему ты разгуливаешь по замку. Тот зануда Монтерай любезничает со своей милой в вашей комнате?

— Она его невеста, они законно обручены, — сердито возразила Лила, готовая защищать Олетту перед кем угодно.

Что плохого в том, чтобы позволить себе немного радости и побыть наедине с любимым? И да, он забывается, называя её Мышкой и на «ты». Но он призрак, в конце концов!

— Ну разумеется, законно, — не стал спорить лорд-призрак.

Лиле казалось, что он рассматривает её как-то озадаченно.

— Вот что, ответьте мне, благородная эссина, почему вы вообще явились сюда в школьной карете?

— А как, по-вашему, мне следовало явиться?

— Угу. А почему эта путаница с именами?

— Я зайду завтра в канцелярию…

— Это хорошо бы. Ваш батюшка очень бедствует? У вас там что, неурожай приключился три года кряду? — вопрос был задан с такой издевкой, что Лила обиженно поджала губы и не стала отвечать.

И ведь нельзя было объяснить так просто, как Олетте — что, дескать, отец у неё добрый и хороший, а мачеха ненавидит. Это унизительно. И завтра нужно идти в канцелярию и объясняться там, и все узнают, что бедная и плохо одетая эссина на самом деле дочь барона Каверана — это тоже унизительно. Вот бы отучиться в школе так, чтобы никто её настоящее имя и не узнал! Или узнали в самом-самом конце учёбы, когда надо будет это ужасное посвящение проходить…

— А куда эсса Рита ваши документы подевала? — продолжал лорд Артур, — на кого помрачение нашло, на вас или на Риту?