– Да, а почему вас это интересует? – насторожилась Брамс.

– Возможно, вы сумеете оказать на него влияние, просто так или через его супругу. Видите ли, Чиркову действительно стоит обратиться к настоящему лекарю, а мою рекомендацию он, боюсь, уже выбросил из головы. Он ещё весьма крепок, а вот сердце исключительно изношено. Малейшее потрясение для него сейчас крайне опасно и в любой момент может свести в могилу.

– Но вы же его вылечили! – Рыжие брови вщевички удивлённо приподнялись.

– Я не вылечил, я снял острый приступ, – возразил Натан. – Я вполне владею собственным даром и способен оказать помощь, хотя учили меня совсем другому, но господину полковнику требуется обстоятельное, продолжительное лечение и наблюдение у настоящего доктора, а не случайная помощь оказавшегося поблизости жiвника.

– А какое вам до него дело? – подозрительно осведомилась Аэлита и бросила на мужчину столь недобрый, жгучий взгляд, что обескураженный Титов и не сразу нашёлся с ответом.

И верно, какое ему дело до чужого человека?

– С одной стороны, Пётр Антонович произвёл на меня благоприятное впечатление, и будет попросту обидно, если он по глупой браваде и неосторожности себя загубит. А с другой, можете считать это нравственным долгом жiвника: оказав помощь, я как бы взял на себя некоторую долю ответственности за его здоровье. Я не лекарь, а он не мой пациент, и указывать ему я не могу, но глупо даже не попытаться. Так вы поговорите с его супругой?

– О чём? – кажется, с искренним удивлением уточнила Брамс.

– Попросите её, чтобы уговорила Петра Антоновича обратиться к лекарю, – проявил терпение поручик. – Или хотя бы объясните, что ему стало плохо из-за ерунды и это в любой момент может повториться.

– Хорошо, я поговорю с тётей Татой, – задумчиво кивнула Аэлита и бросила на мужчину новый непонятный взгляд. Натану почудилась в нём досада, но поручиться за верность впечатления он был не готов.

– А куда мы идём? – уточнил мужчина, только теперь заметив, что направление уверенно задавала Брамс. – Кажется, служебный гараж в другой стороне. Или вы желаете добираться на трамвае?

– Через весь город, от нашей Полевой до мыса? – с изумлением глянула на него вщевичка. – Ещё чего!

Направление она не сменила, а выяснять подробности Титов не стал: зачем, если всё одно сейчас узнает?

Путь и в самом деле вскоре закончился спуском по тесной чёрной лестнице. Через тяжёлую узкую жестяную дверь с тугой пружиной, с которой и Натан справился не без усилий, а миниатюрная, изящная Брамс – и вовсе неизвестно, как боролась бы, следователи попали в удивительно уютный крошечный дворик. Пара клёнов, три скамейки, а неподалёку от входа на брусчатке…

– Вы предлагаете ехать на этом? – опешил Титов.

– Боитесь? – даже не пытаясь скрыть непонятное поручику злорадство, оживлённо предположила Аэлита.

– Скорее, ошеломлён, – честно признался мужчина, с трудом преодолевая желание протереть глаза и ущипнуть себя за руку в попытке разбудить – столь странным, даже безумным было происходящее сейчас. – Это ваш?

– Новенький, в этом году с завода, месяц назад только из Екатеринбурга приехал, – с явной гордостью проговорила девушка, укладывая в багажную сетку свою сумку. Та вошла в аккурат, словно родная. – Называется «Буцефал». Может, слыхали? Много шуму наделал в печати, особенно заграничной.

– Признаться, не довелось. Я больше привык к живым лошадям, – сообщил поручик, разглядывая двухколёсного металлического монстра на бензиновом ходу и без всяких доказательств охотно веря, что шуму от этого аппарата немало. В Петрограде Титов, конечно, и не такое видывал, но…

Впрочем, нет, такое ему видеть вблизи прежде не доводилось.

Насмешливо поглядывая на мужчину, Брамс сначала перехватила штанины юбки-брюк под коленями парой ремней, потом натянула широкий зеленоватый брезентовый анорак, потом – кожаный шлем, по виду лётный, и похожие на лётные очки. Последней деталью стали грубые кожаные перчатки с длинными крагами, в которых маленькие девичьи руки буквально утонули. Лихо закинув ногу, вщевичка оседлала мотоциклет, уверенно ухватила за рога и с треском и лязгом, выпрямляясь и резко приседая, пробудила «Буцефала» к жизни с помощью подпружиненной педали стартера. Мотоциклет громко, с подвываниями, затарахтел, в пыль разбивая уютную тишину дворика.

– Ну садитесь же, что вы? – насмешливо крикнула Брамс, через плечо оглядываясь на поручика.

Она уже и забыла, что несколько минут назад была на того сердита и даже обижена за его возмутительную идеальность и правильность. Выражение глубокого потрясения и ошеломлённости на породистом лице петроградца стало лучшим лекарством от хандры, а при виде его неуверенности и опаски Аэлита почувствовала себя отмщённой. Всё же не так он невозмутим и идеален и не так похож на книжного героя, как казалось поначалу!