— Подземка это, — он указал на строки боковых цифр, — глубина погружения обозначена. Вникал когда-то в строительство бункеров.

Взял карту в руки, расправил. Бережно разложил её на траве.

— Здесь точки входа, — он ткнул пальцем в выцветшие, едва различимые теперь, пунктирные окружности, — а вот связующие их меж собой тоннели.

Внимательно изучая чертёж, Жан неожиданно обернулся к Воложиной.

— Покажи-ка наушник.

Гарнитура была не простой. Одинарный динамик скрывался где-то в глубине мягкой, желеобразной подушечки, плавно переходящей в овальный корпус. Его наружная сторона имела глазок индикатора и три, похожие на солнечные батареи, соты.

— Впервые такое решение вижу. — Сержант покрутил вещицу в руках, вложил её себе в ухо.

В тот же миг корпус озарился бело-лунной подсветкой. Маротов изобразил на лице удивление и через секунду одобрительно кивнул головой.

— Ну что там? — девушка нетерпеливо дёрнула товарища за рукав.

В ответ тот лишь раздражённо отмахнулся.

— Погодь, Лиза. Дослушать дай.

Судя по всему, наушник вещал нечто по-настоящему интересное.

Прошло не менее трёх минут, прежде чем Жан, удовлетворённо хмыкнув, извлёк "игрушку" обратно.

— Так кто ты говоришь, хозяином машины-то был? — спросил он.

— Почём я знаю. Бабуля авто продавала. Супруг к тому времени помер уже.

Я вкратце пересказал им историю покупки.

— Москва это. — Маротов указал на карту, — точнее схемы её глубинных коммуникаций. Дед после войны чэкистом служил. Одиннадцатый отдел КГБ СССР. Заведовал системой подземных спец. эвакуаторов.

— Чем?!

Теперь уже пришла Лизина очередь удивляться.

— Тоннели такие для выполнения секретных миссий. В основном сотрудники ГБ ими пользовались, — ответил сержант, — зашёл человек в "приёмник" и пропал для всех. А через некоторое время на другом конце города обнаружился.

Жан вложил наушник обратно в футляр.

— Сфоткай план, — сказал Осе, — материал на котором он выполнен самоликвиден. Через пару минут от него ничего уже не останется. Разрушение произойдёт от контакта с воздухом. Гарнитура, впрочем, тоже.

Не успела Воложина сделать несколько снимков, как чертежи подземного города действительно рассыпались на части. Начиная с углов, бумага постепенно превратилась в пепел. Темнея фрагментами. Как будто по её поверхности скользило невидимое глазу пламя. Наушник постигла та же участь. Вот только, огонь теперь был более чем реальным. Содержимое футляра просто выгорело изнутри.

— А это, судя по всему, ключ. — Маротов повертел пальцами тёмный титановый жетон. — Осталось отыскать двери, которые он открывает.

Я медленно опустился на водительское сидение. Картина происходящих вокруг событий всё более усложнялась. И загадочный хозяин "Opel" добавил в неё лишних вопросов.

— Откуда у деда такие штуковины? — Оса словно прочла мои мысли, — когда он жил то? В то время ведь ничего подобного не было.

— Не было, — согласился Жан, — но, возможно, инфой делится кто-то другой?

Он, недоумевая, пожал плечами.

— Ладно. Некогда болтать, — я по-быстрому водрузил на место ручку двери, — готовим машину и выдвигаемся. Всё равно планировал в Москву податься, теперь вот и повод есть. В деталях на ходу разберёмся.

За час мы с Жаном привели «немца» в рабочее состояние, навесили недостающую оптику, подключили спидометр, загрузили в багажник всё необходимое.

— Чур, я за руль.

Как обычно, не дожидаясь нашей реакции, Воложина юркнула на водительское кресло и тут же запустила двигатель.

В девяносто процентов случаев редкие обыватели вспомнят того, кто был за рулём раритетного авто. Зато практически каждый опишет вам внешний вид эксклюзивной машины, фрагменты модели, а кое-кто, даже марку. В подобных случаях срабатывает так называемый "эффект первичности восприятия". Человеческий мозг в первую очередь фиксирует всё необычное, яркое и запоминающееся, а уж затем остальную, набившую оскомину информацию. Если вы не сотрудник спецслужб, конечно. Тогда ваше сознание работает с точностью до наоборот. Именно незначительные детали интересуют агентов больше всего.

Поездка на "Адмирале" исключением не стала. Попадающиеся навстречу, а в особенности попутные машины не упускали возможности разглядеть диковинную иномарку получше и даже поприветствовать её сигналами.

— Трындец. — вздыхала в такие моменты Воложина. — Пришла, блин, популярность, Как будто Оскар вчера вручили.

Внимания она не любила.

"Словно голой себя ощущаю", — как-то сказала.

— Не парься, пчёлка, они на тачку пялятся. Завтра никто тебя даже не вспомнит, — успокоил Маротов, — хочешь надёжно спрятать вещь, положи её на самое видное место.