Джеймс заговорил продуманно и взвешенно. Он вновь описывал достоинства своих пушек, длительность и опасность их доставки, наконец, напомнил о том, что это новейшая артиллерия, что ни один флот мира еще не имеет такую, что с его орудиями русские корабли получат неоспоримое превосходство над шведами. Но все его доводы наталкивались на полное небрежение царя. Петр почти не слушал Фентона, вместо этого он внимательно разглядывал Варвару, заставляя ту заливаться румянцем и торопливыми движениями оправлять юбку. Царь явно уже принял решение и никакие речи не могли поколебать его. Боярин Нарышкин, покровитель немецкого купца, поглядывал на Джеймса с откровенным превосходством. Понимая, что стоит на пороге разорения, Джеймс отчаянно искал выход. Он вдруг обратился прямо к Кропфу.

– Не будете ли вы так любезны, сударь, сообщить, за какую цену вы продаете свою корабельную артиллерию?

Застигнутый врасплох прямым вопросом человечек засуетился, глазки его метнулись в сторону, он откашлялся, но ответ дал Лев Кириллович:

– Ну ты и дерзок, милорд, - тучный боярин густо хохотнул, - Кто ж тебе тайны негоциаций откроет!

– Почему же нет, боярин? Я ни своей цены, ни своего барыша не прячу, - тут Джеймс несколько лукавил, но как говорят сами русские, Бог простит, - И пушки мои каждый посмотреть может. Почему бы и сопернику моему не сыграть в открытую?

– Тут не игра, милорд, а дело государственное, - Петр был сама суровость, - Однако на вопрос твой отвечу. Может твои аглицкие пушки и самоновейшие, но мне не до жиру, быть бы живу. Дядя мой проверил, немцевы не хуже шведских будут, а цена у герра Кропфа раз в пятнадцать менее твоей. Так что сам понимаешь, спорить тут не о чем.

Джеймс лихорадочно обдумывал ситуацию. Нужно было срочно решать, смириться ли с возможностью разорения или вновь рискнуть и воспользоваться лазейкой, открывшейся в словах царя. Для этого следовало прямо поставить под сомнение честность царского дяди и его компаньона, что в стране всевластия монарха могло обернуться большой бедой. Отступать было не в его правилах и, словно в ледяную воду с головой, Джеймс бухнул:

– Такой цены не бывает, - в ответ на гневно-удивленный взгляд Петра Джеймс пояснил, - Ваше величество, вы можете написать вашим людям в Европе, а можете спросить местных оружейников. Все вам скажут, что чтобы сделать пушку, надо затратить какие-то деньги, затем ее надо довезти до места назначения, и еще свой барыш получить. Из этого и складывается цена. За те деньги, что герр Кропф просит, и металла не выплавишь, не то что само орудие отлить. Тут одно из двух: или любезнейший герр Кропф изобрел способ творить бомбарды из воздуха, - ну, тогда ему и в Россию ехать не надо было, из Германии мог всей Европой командовать, все страны к нему на поклон пойдут, - или его артиллерия лишь для воинских парадов годится, а в бою стрелять не будет.

– Ты что же, милорд, хочешь сказать, что мой дядя мне врет, что он, зная опасность, нависшую над державой, все же мошенника ко мне привел?
– гневно вопросил царь.

Страшное молчание воцарилось в комнате после государевых слов. Все пристально глядели на дерзкого англичанина, ожидая, когда лютый гнев Петра обрушится на него. Самому Джеймса стало жутковато под бешенным царским взором. Тут же он увидел, как стоящая за спиной царя Варвара подняла руку и аккуратно смахнула на пол здоровенный стеклянный штоф. Грохот бьющегося стекла полоснул по нервам, но разорвал грозовую тишину. Царь яростно обернулся, но встретив виноватую улыбку Вари, перевел дух и чуть насмешливо произнес:

– А ты, красавица, что тихой мышкой сидишь, надоели, небось, мужские разговоры?

– Ну что вы, государь, мне интересно.

– Интересно?
– Петр хмыкнул, - Ну и как ты про все говоренное судишь, кто прав - немец или англиец?

– Не мне с моим бабьим умом державные дела решать, только помню я, бабка моя, покойница, земля ей пухом, - Варя перекрестилась, - говаривала: "Мы не такие богатые, чтобы в дом дрянь копеешную тащить".

– Это как же понимать прикажешь?
– удивленно спросил царь.

– Дорогие вещи на долгую службу рассчитаны, а дешевка на другой день развалится и придется новую справлять.

Петр фыркнул:

– Вот уж точно бабское суждение. К тому же, отец твой в аглицких пушках свой интерес имеет, понятно, что ты его защищаешь. Ты, Варенька, сейчас об отце забудь, ты по государственному рассуди, так, чтобы державе от твоего решения наибольшая польза была, - видно было, что Петру ужасно хочется услышать одобрение его решению из уст неуступчивой красавицы.

Варя задумалась, потом ответила:

– Я по государственному не умею, дозволь, я уж по-бабски, так, как мы в хозяйстве судим. По мне, если у разных купцов сходный товар, то нужно сравнить, если сама в чем не разбираешься, из дворни понимающего человека позвать. И смотреть в первую голову, чей товар лучше, краше, крепче, а потом уж - чей дешевле.

– Петр Алексеевич, а ведь боярышня на диво разумно говорит, - неожиданно вмешался Меншиков, не обращая внимания на гневный взгляд Нарышкина.

Ободренный неожиданной поддержкой, Джеймс снова заговорил: