Он поднял руку, создавая заглушающий пузырь, и я бросилась вперед, схватив его за запястье, чтобы попытаться остановить. Было уже слишком поздно, а это означало, что мы сейчас ведем этот разговор, нравится мне это или нет.

— Пошел ты, — прошипела я. — Ты не имел права…

— Я имею на это полное право, — прорычал он, подходя ближе и посылая дрожь, пробежавшую по моему позвоночнику. — Я твой учитель.

— Как удобно, — сухо рассмеялась я. — Прошлой ночью вы вели себя совсем не так, сэр.

Он прижал меня к своему столу, положив ладони по обе стороны, так что я была окутана его ароматом и вкусом кофе в его дыхании.

— Это касается твоей сестры, — повторил он свое предыдущее сообщение. — Не так ли? — Его клыки были выставлены на показ, и я старалась не обращать на них внимания, но это было трудно, когда он был так близко.

— Конечно, это так, — прорычала я, собираясь с мыслями и готовясь к спору, к которому меня явно собирались принудить на его условиях. — Ты удерживал меня, пока этот ублюдок причинял ей боль. Ты хоть представляешь, каково это? Как бы ты себя почувствовал, если бы кто-то причинил боль твоей сестре прямо у тебя на глазах?

Он отпрянул, как будто я его отругала, повернулся ко мне спиной и провел рукой по шее.

Мое сердце колотилось не в такт, а разум кружился, когда я задавалась вопросом, действительно ли такое могло случиться с ним однажды.

— Так ты знаешь, каково это, — мрачно сказала я, отходя от стола с сердцем в горле.

Он утвердительно хмыкнул, все еще не глядя на меня.

— Но ты не можешь вмешиваться в спор между двумя фейри, — сказал он в объяснение. — Ты уже должна была это знать.

— Она моя семья, — сказала я, не веря своим ушам. — Мне все равно, что я должна делать, Лэнс. Я всегда буду присматривать за ней, чего бы мне это ни стоило.

Орион кивнул, провел рукой по лицу, затем пересел за свой стол. Он открыл нижний ящик стола и достал предсказуемую бутылку бурбона. Слезы внезапно защипали мне глаза. Рыдание ярости, но в основном от печали, что он нуждался в этом. Что он думал, что это поможет, независимо от того, что он пытался не чувствовать.

Я рванулась вперед, схватив ее со стола, прежде чем он успел налить стакан.

— Справься со своими эмоциями. — Я направила на него бутылку. — Потопление их в алкоголе не заставит их уйти.

Он уставился на меня так, как будто никто никогда раньше не указывал на его пристрастие к выпивке (особенно с бутылкой в руках). И как будто никто никогда не говорил ему остановиться.

Что ж, я говорила сейчас, и он, черт возьми, будет слушать.

Я бросилась к окну, распахнула его и, держа бутылку за горлышко, уставилась на него с угрозой в глазах. Он поднялся со своего места, выражение его лица исказилось смесью замешательства, гнева и недоверия.

— Голубок, — прошептал он, но я не знала, о чем он меня просил. Уронить бутылку или не ронять ее.

Я ахнула, когда он подбежал ко мне, мое сердце упало, от осознания, что алкоголь так много значил для него. Он схватил меня за руку и вырвал бутылку из моих пальцев, уронив ее сам. Удар донесся до моих ушей, но я этого не заметила, потому что он притянул меня к себе, его рот врезался в мой с жаром вулкана.

Я все еще была зла, чертовски зла, но не могла перестать целовать его. Я вцепилась в его руки, затем обхватила рукой его галстук и потянула достаточно сильно, чтобы задушить. Он оттащил меня от окна, вместо этого прижав к двери, каждая часть нас столкнулась. Наши тела, зубы, души. Это было небрежно, отчаянно и все такое.

Я застонала, все еще пытаясь причинить ему боль, когда впилась ногтями в его предплечья, и он прикусил мою губу в ответ. Внезапно он схватил меня за подбородок, повернул голову набок и впился зубами в мою шею. Моя магия оказалась обездвижена, но мне это было не нужно. Мне хотелось вцепиться в него ногтям, пока я не прорвусь прямо к его сердцу и не заставлю его почувствовать то же, что и я, когда увидела, как Дариус причинил боль моей сестре.

Его возбуждение прижалось к моей ноге, но, черт возьми, не было ни малейшего шанса, что мы пойдем на это прямо сейчас. Я все еще была в ярости и хотела как следует получить извинения.

Когда его рука повернула на юг, я хлопнула ладонью по его груди, и он вытащил свои клыки из моего горла, испустив разочарованный вздох. Его зрачки были расширены, и я могла видеть возбуждение, горящее под ними, когда он наклонил голову для еще одного поцелуя.

Я прижала руку к его рту, качая головой, когда гнев все глубже укоренялся во мне.

— Нет.

Его брови сошлись вместе, и он осторожно убрал мою руку, поцеловав тыльную сторону.

— Я был слишком груб?

— Нет. — Я боролась с румянцем, но он прожег меня насквозь.