— Как хочешь, Рокси, — прорычал он, и я ахнула, когда его руки обвились вокруг моей талии.

Мой пульс заколотился от одной мысли об этом, но прежде чем я успела слишком увлечься фантазиями о будущем с ним, его хватка на моей талии усилилась, и он повел меня назад, его рот прижался к моему, и поцелуй был таким жестоким, что почти причинял боль. Но это был лучший вид боли, который я могла себе представить.

Моя спина столкнулась с чем-то, и прежде чем я поняла, что происходит, он поднял меня и усадил на деревянную платформу, усыпанную стеблями соломы, а вокруг нас распространился ее запах.

В боковой стенке сарая позади меня было отверстие, и через него лился лунный свет, посеребрив нас и подчеркнув сильные линии его скул и челюсти. Он так чертовски великолепен, что у меня перехватило дыхание, словно какой-то мифологический полубог, пришедший разбивать сердца и красть девственниц из их домов. Но это божество здесь не для того, чтобы уничтожить меня, он пришел поклониться моему алтарю, и глубина чувств в его темных глазах заставляла все мое тело дрожать от потребности, которую, уверена, может удовлетворить только он.

Его пальцы скользнули под край моей одолженной толстовки, его кожа обожгла мою, когда он стянул ее с меня, не торопясь обнажить ему мое тело, после чего отбросил черную ткань в сторону.

Рычание сорвалось с его губ, когда он обнаружил, что я обнажена перед ним, мои соски твердые, а грудь вздымается.

— Ты больше, чем я заслуживаю, Рокси, но я не настолько бескорыстен, чтобы отказаться от тебя, — сказал он мрачным тоном. — Поэтому я не стану с тобой сегодня торопиться. Я отмечу каждый дюйм твоей кожи своими прикосновениями так, что ты даже не сможешь смыть ощущение меня со своего тела.

— Громкое заявление, большой человек, — поддразнила я, пробежавшись взглядом по его широкой фигуре, упиваясь сильными линиями его татуировок, которые выступали из-за воротника, и твердым рельефом его мышц, которые натягивали его одежду. — Тебе лучше сдержать это обещание.

Дариус мрачно улыбнулся, и я прикусила нижнюю губу, пока мы просто смотрели друг на друга, купаясь в том факте, что мы одни, а звезды ни черта не собираются что-либо делать, мешая нам быть вместе. Мне не нужно бороться с ними своей магией или уделять внимание чему-либо, кроме него, и я намерена заклеймить его тело своими прикосновениями так же точно, как он пообещал сделать это со мной.

— Сними это, — скомандовала я, прищурив глаза на остатки костюма, который все еще на нем. — Я не хочу смотреть на тебя в наряде, в котором тебе было суждено жениться на другой женщине.

Его глаза жадно сверкнули, и я стала наблюдать, как он медленно расстегивает рубашку, дюйм за дюймом открывая мне свою татуированную кожу.

Я наблюдала за ним с замиранием сердца, проводя языком по нижней губе, когда он расстегнул рубашку и стянул ее с широких плеч, так что мне оставалось смотреть на чернила, украшавшие его кожу, когда все мое тело сжалось от потребности.

Я бросила попытки быть терпеливой и наклонилась вперед, хватая его ремень, снимая кожу с пряжки и проводя пальцами по татуировке, которая отмечала его как моего, там, где она изгибалась по его бедру.

— Даже если бы это была настоящая свадьба, ты знаешь, что я всегда буду принадлежать только тебе, верно? — спросил Дариус, наблюдая за мной, пока я расстегивала ширинку и сделала паузу, спуская брюки, которые упали к его ногам.

Какая-то ехидная насмешка вертелась у меня на кончике языка, какой-нибудь ответ или шутка, что угодно, лишь бы отвлечь внимание от серьезности его слов, которые мне так трудно принять, но когда я посмотрела в его темные глаза, то обнаружила, что не могу произнести и слова.

Вместо этого я медленно протянула руку, положив ее на твердые выступы его пресса и проведя ею вверх по его мощному телу, пока она не легла на его сердце.

— Мой, — грубо сказала я, собственнически, подразумевая это каждой частичкой своего существа.

Уголки губ Дариуса приподнялись, хищный огонек, казалось, расцвел в его глазах, и он наклонился, чтобы поцеловать меня, жар его рта и сила поцелуя выбили дыхание из моих легких.

Он целовал меня так, словно наступил конец света, а я была единственным цельным его кусочком. Движения его губ против моих были отчаянным, первобытным требованием, которое умоляло, чтобы я была его сейчас и всегда, и я с готовностью уступила ему.

Пальцы Дариуса зацепились за край моего пояса, и я застонала ему в рот, приподняв задницу, чтобы он стянул мешковатые старые треники. Я была наполовину ошарашена тем, что воссоединилась с ним в самом худшем виде, но Дариус, казалось, даже не заметил мужской одежды, отсутствия макияжа и моего общего состояния. Он целовал меня так, словно я была самым прекрасным созданием на планете, а я была лишь рабыней его желания, пока он овладевал мной.

Спортивные штаны почти не сопротивлялись, когда он стянул их, и Дариус застонал, обнаружив меня обнаженной и под ними, проводя руками по изгибу моей задницы, пока его большие пальцы кружили по моим бедрам.