— Хватит, Хэмиш, — сказал я. — Мое положение выбрал не только я, его выбрал мой отец, и звезды тоже. Я не могу сделать то, о чем ты меня просишь. Так решила судьба. Я не могу ее изменить.

— В любом случае, он законный Мастер Гильдии, — твердо сказала Дарси, и Хэмиш посмотрел на нее, вытирая пот со лба.

— Но что станет с доблестной Гильдией? Как ее можно будет реформировать? Никто не вступит в нее под руководством Опозоренного Шарлина, — в ужасе произнес он, затем упал на колени и схватил Дарси за руку. — Пожалуйста, миледи, подумайте о детях.

— О каких детях? И Орион — подходящий человек для этой работы, это его судьба. Почему вы все не можете забыть об этой дурацкой чепухе с Опозоренным Властью? — потребовала она, и Хэмиш наклонился вперед, отфыркиваясь, как кот, у которого в горле застрял комок шерсти, его спина выгнулась дугой, и он выдохнул только воздух, а Наследники разразились хохотом.

— О милый, ранимый папочка. — Джеральдина вскочила со своего места, помогая ему подняться, и он слегка покачивался, пока она вела его к двери. — Мы справимся с этой титанической задачей. Должен быть способ преодолеть его… позор, — прошептала она последнее слово, и Хэмиш поборол очередной приступ рвоты, пока она выводила его за дверь.

Я сложил руки, щелкнул пальцами, разгоняя иллюзию, которую он на меня наложил, в то время как грызущее чувство в моем нутре подсказывало мне, что, возможно, Хэмиш прав. Никто никогда не будет уважать меня как Мастера Гильдии. Да и как я должен был ее восстановить, если большинство людей в этом месте просто не смотрят на меня?

Эликсир Гильдии будет готов сегодня вечером, а у меня на примете нет ни одного кандидата для инициации, поскольку Наследники, конечно, не намерены присягать Вега, а если взять Джеральдину и ее отца, то я не уверен, что они выдержат вступление в Гильдию, пока я ее возглавляю.

Блядь.

Я встретил взгляд Голубка, и она одним этим взглядом развеяла мои опасения. Ее вера в меня была железной, но это не меняет истинного положения вещей. Я потерял уважение почти всех Фейри в Солярии, так как же я должен воскресить древнее королевское сообщество для Вега?

Возможно, Хэмиш прав, возможно, лучше будет, если я передам эстафету. Но я связан с этим статусом, и ничего не поделаешь. И когда я провел пальцами по внутренней стороне предплечья, где скрыт знак Гильдии, я не могу отделаться от ощущения ответственности за эту роль.

Мой отец хотел этого для меня, мать близняшек видела, что я стою на этом месте, но не свернул ли я куда-то не туда на пути судьбы? Неужели они не предвидели, что я стану Опозоренным Властью во всем этом? Или они всегда ожидали, что я передам эту роль кому-то более достойному?

Я снова повернулся к доске, записывая несколько заметок об аурах, пока все болтали. Мое сердце опустилось в глубины груди, поскольку я не мог отделаться от ощущения, что подвожу Голубка и ее сестру, и, что хуже всего, это заставило меня опасаться, что я и вправду настолько бесполезен, насколько, по мнению всего мира, я и являюсь.

Дариус

Я лежал с Рокси на руках, ее темные волосы рассыпались по моей груди, а дыхание было тяжелым. На ее губах играла улыбка, и время от времени она издавала вздохи.

Я и сам почти не спал. На самом деле, в данный момент я использую так много заклинаний активности и пью так много бодрящих зелий, которые я убедил одного из повстанцев сварить для меня, что практически совсем не сплю. Я попросту не хочу тратить на сон ни минуты из того времени, что у меня осталось.

Прошло уже восемь недель, а мне казалось, будто я украл лишь малую толику того будущего, о котором мечтал с ней. Я позволил времени проскользнуть мимо, как песчинкам в песочных часах, и знаю, что мне необходимо начать подготовку к тому, что произойдет после того, как истечет срок моей сделки со звездами.

Я и так уже провожу все свободное время с Ксавьером, помогая ему совершенствоваться в магии, чтобы он был готов занять мое место в Совете, когда закончится мое время, хотя он считает, что я помогаю ему стать сильнее перед войной.

Боль в груди от реальности моей судьбы касалась не столько того, что я потеряю и не смогу испытать. Речь шла о девушке, которой принадлежит мое сердце, и о будущем, которое она не сможет прожить со мной. О моем брате, о Наследниках и Лэнсе, о боли, которую причинит им моя потеря. Вот откуда возникло чувство вины. И все же я ни словом не обмолвился о сделке, которую заключил тогда со звездами.

Возможно, в душе я трус. Но не из-за этого я скрываю от них эту правду. Мне важно, чтобы они сосредоточились на возможностях, которые нам представится, и на нанесении удара по моему отцу и тем, кто следует за ним. И я знаю, что если это станет известно, то все они захотят отыскать способ изменить мою судьбу, как они это пытались сделать, когда намеревались увидеть, как рушится наша связь Несчастных.