Дьявол, хочу всю ее боль забрать. До капли. Хочу! А ни черта не выходит. Ощущаю тупое бессилие. Глухая ярость душит. Злоба берет за то, что ни хрена не могу сделать.

– Резник, - шепчет Ника.

– Чего?

– Он говорил про эту историю, - роняет тихо, дрожит и снова вскрикивает, всю душу воплем продирает, наизнанку выворачивает.

– Да, было дело, - киваю.
– На пару с ним роды принимали.

Дальше болтаю. Сам толком не разбираю, что именно заряжаю. Просто отвлечь пытаюсь. Шутки дурацкие отпускаю. Языком полную чушь мелю, крепче мою девочку обнимаю.

Она трепещет. Тужится.

Я вижу, как лопаются сосуды под гладкой белой кожей, как напрягаются и дико бьются вены, которые оплетают хрупкое горло. Пот льет градом. Глаза закатываются.

Затыкаюсь. Да она уже и не слушает. Что тут вообще сказать можно?

Блять. Реальное пекло. Кровавый ад. И я бы мечтал помочь, выдернуть ее из безумной пытки. Но остается только молча обтекать.

– Ника, - рык из груди рвется.
– Я тебя люблю.

Она стискивает мои ладони. Дико вопит. Содрогается особенно сильно. А потом затихает. И тишину разрезает пронзительный детский крик.

Пацан.

Я знал. Конечно, знал. Но...

– Тимур, - выдает она напрочь сорванным голосом, закашливается, прочищает горло и продолжает: - Это мальчик. Наш мальчик. Да?

Я разжимаю пальцы и отпускаю нежные плечи, только чтобы взять ребенка на руки, поднести вплотную и показать Нике.

– Мальчик, - выдыхает и улыбается.
– Сыночек. Наш малыш. Господи, я не верю, не верю, что это все происходит по-настоящему, а не во сне.

Пацан характер показывает. Кидает боевой клич снова и снова. Пусть все знают, что будущий хозяин мира на свет появился.

– Ты плачешь, - говорю я, прохожусь пальцами по щеке моей богини, вытираю крупные капли.

Обзор затуманивается. Странно. Моргаю и вдруг понимаю: вода по лицу льет, точно ливня порыв хлестанул. Хрень какая-то. Глюк.

– Тимур, - ее улыбка становится ярче, дрожащие пальцы скользят по моим скулам, порхают, будто ветер.
– Я тебя люблю.

Перевожу взгляд на пацана. Такой мелкий. Даже трогать страшно, вдруг ненароком кости переломаю. Ничего. Я же его потренирую, подкачаю. Будет силач. Крепче меня.

– Люблю, - говорю и целую Нику.

А вот доказательство. Пока маленькое. Совсем крошечное. Лишь сегодня появилось на свет. Но уже громыхает, молнии взглядом пускает и рвется завоевывать вершины.

– Тимур, когда ты покажешь нам дом?
– тихо спрашиваю я.

Продолжаю легонько покачивать малыша на руках. Он только что уснул. Сладко сопит в моих объятиях. Такой крошечный, а по натуре уже точь-в-точь отец. Дико ревнует меня, только увидит - сразу ладошки тянет и в улыбке расплывается. Глаза у него мерцают. Настоящие звезды. Голос звучный. Сразу видно, командир у нас растет. Еще ходить не научился, зато успешно всеми управляет. Держит над нами абсолютный контроль.

– Дом?
– муж хмурится.

– Замок твоих родителей.

Реставрация идет полным ходом, причем несколько месяцев работы развиваются особенно интенсивно. Тимур постоянно туда заезжает, а нас не берет.

– Рано, - кривится.
– Отвезу, когда все будет готово.

– А мне кажется, ты этого совсем не планируешь, - замечаю я.
– Сразу напрягаешься, лишь стоит затронуть тему особняка.

– Дурное место, - мрачнеет он.
– Я не уверен, надо ли вам бывать в тех стенах. Пусть грязь и плесень вычистили, фасад отгрохали заново. Слава у развалин сомнительная.

– Но тебе там нравится, - улыбаюсь.
– Я чувствую, как меняется твое настроение после посещения того поместья. Кстати, там давно не развалины. Я видела отчеты.

– Черт.

– Не выражайся, - шиплю и выразительно смотрю на ребенка.

– Так это не ругательство.

– Замена, - пожимаю плечами.

– Легальная, - ухмыляется супруг.

– Где одно, там и другое прицепится.

– Думаешь, наш сын мат не выучит?
– хмыкает.
– Да я сам научу. А если он пару раз потусуется с Резником, так и вообще...

– Тимур, - мрачно сдвигаю брови.

– Валяй, - выдает и виновато поднимает руки.
– Сдаюсь.

– Ты бы лучше устроил нам визит в замок, - продолжаю я.
– Уверена, Тагиру будет интересно посмотреть на дом, где много столетий жили его предки. Пусть ощутит близость клана Асадовых.

– Да разве пацан поймет?
– скалится.
– Малявка. Вот подрастет, тогда и поглядит, а сейчас рано ему владения осматривать.

Малыш вдруг супится. Распахивает глазки. Издает звук недовольства.