Разумеется, раз никакого пересмотра не произошло, то все «белые пятна», о которых шла речь выше, с точки зрения «официальной» истории, так и остаются белыми пятнами. Надо полагать, такая ситуация устраивает тех, кто руководит западной исторической наукой. Тем не менее, эти «белые пятна» ставят в недоумение и многих людей, и самих историков, и последним приходится все же каким-то образом комментировать эти «белые пятна», но правда, исходя из «официальной» исторической концепции. Что из этого получается, я хочу показать на нескольких примерах.

Так, в выпущенной французскими историками в 1997 г. книге «История Франции» содержится утверждение, что города, построенные римлянами в период своего расцвета, были чем-то вроде «потемкинских деревень», в которых якобы почти никто не жил. А построены они были исключительно в целях пропаганды, для того чтобы «показать в своей архитектуре величие и могущество Рима». В качестве единственного аргумента в пользу данного утверждения приводится тот факт, что в каких-то случаях важные городские кварталы римских городов были расположены вне стен города, например, на другом берегу реки ([136] р.106). Другими словами, римляне жили за чертой города, а в сам город только иногда ходили, как в музей. Так современными французскими историками объясняется факт резкого сокращения в конце античности площади городов: дескать, никакого сокращения не было, а повсюду стояли «потемкинские деревни» (по 200 гектаров площади, застроенные десятками тысяч зданий, большей частью многоэтажных), которые в какой-то момент их немногочисленные создатели решили порушить. Какой был смысл строить такие гигантские «потемкинские деревни» и нести огромнейшие затраты, и откуда у жителей античности взялись средства и силы для этого (в то время как у современной цивилизации не хватает сил и средств, чтобы даже обеспечить всех жильем), историки не объясняют.

Другим примером может служить утверждение (которое приводит целый ряд западных авторов) о том, что широкое распространение лесов во Франции и Германии в раннем средневековье объясняется религиозной любовью германцев к лесу, которую они смогли привить и галло-римлянам после переселения в Галлию ([190] рр. 164–165). Таким образом, опять объективное историческое явление (каким является массовое распространение лесов в Западной Европе в раннем средневековье) объясняется какими-то непонятными, в данном случае религиозными, мотивами живших в то время людей. Выше уже приводились и высказывания античных авторов, и данные археологии о том, что лесами зарастали не только луга и пустоши, но и пахотные земли, которые, таким образом, становились непригодными для сельского хозяйства. Поэтому когда читаешь такие утверждения, то возникает естественный вопрос: как собирались поддерживать свое существование галло-римляне и вновь поселившиеся германцы, у которых было столь сильно развито религиозное чувство к лесу, что совсем не оставляло им возможности заниматься сельским хозяйством?

Еще один пример «глубокой религиозности» галло-римлян и франков дает нам уже упоминавшаяся «История Франции». Там приводится следующее объяснение продолжавшемуся упадку и опустошению городов на юге Галлии в течение VII–VIII вв. (подробнее об этом см. главу VI). Дело, якобы, в том, что в этих городах в течение многих десятилетий постоянно не хватало епископов, поэтому их жители покинули города и переселились в сельскую местность, где по какой-то причине им показались более привлекательными частные церкви, построенные местными феодалами ([136] р.149). А почему этих епископов там именно в эти столетия хронически недоставало, куда это они все подевались, историки нам не объясняют. Опять мы видим, как вполне объективные исторические явления, такие как упадок городов, объясняются какими-то «не от мира сего» действиями массы населения, впавшего в какой-то языческо-католический фанатизм. Действительно, получается, что население было одновременно проникнуто и языческим фанатизмом, не позволявшим ему вырубать леса под сельское хозяйство, и в то же самое время оно представляло собой глубоко верующих католиков, бросающих свои дома и нажитое имущество из-за отсутствия католического епископа. Пожалуй, стоит удивиться, как вообще все эти «не от мира сего» жители Западной Европы не вымерли окончательно, и как из них получились столь прагматичные европейцы, которых мы видим в той же Западной Европе в последние столетия.

Конечно, отсутствие католических епископов в ряде городов юга Франции с VII по VIII вв., а в некоторых городах — до X века, — факт довольно примечательный. Известный бельгийский историк А.Пиренн привел в свое время список, включавший 33 города, то есть практически все города южных областей Франции, где не было епископов по меньшей мере в течение 100 лет, а в некоторых городах — в течение 300–400 лет. И, по его мнению, сам этот факт указывает на упадок городов и всех городских учреждений юга Франции ([180] рр.174–175). Но современным французским историкам каким-то образом удалось прийти к прямо противоположному выводу — что отсутствие епископов служило не свидетельством или результатом упадка городов в раннем средневековье, а самой причиной этого упадка.

В предыдущей главе говорилось о том, как в IX в. франкские короли со всей своей объединенной армией не решались вступать в сражение с несколькими тысячами норманнов. Вряд ли это можно объяснить военным превосходством последних, что и отмечают французские историки. Но в современной «Истории Франции» предлагают такое объяснение данного феномена: франкские короли умели только наступать, но совершенно не умели обороняться, так как для сбора армии требовалось очень много времени ([136] рр.188–189). Именно поэтому они смогли в какой-то момент захватить половину Европы, но были бессильны против нескольких тысяч норманнов, разгуливавших по их стране и разграбивших и сжегших десятки городов. Однако это противоречит фактам: в главе III приводилось несколько примеров, с комментариями Ф.Лота и Г.Дельбрюка, когда франкские короли успевали собрать всю свою армию и все равно не принимали сражение против нескольких тысяч норманнов.

Еще одно историческое «белое пятно»: прекращение участия Галлии в VIII–IX вв. в международной торговле в Средиземном море (см. более подробно главу VI), — современные французские историки объясняют тем, что галло-римляне и франки не умели дружить с арабами и непрерывно с ними воевали, в отличие, например, от итальянцев, которые умели дружить с арабами и поэтому развивали с ними торговлю ([136] рр.199–200). Надо полагать, что неумением дружить должен объясняться также тот факт, что Галлия почти не торговала в этот период и со скандинавами, и с Византией, и с теми же итальянцами. То есть, на несколько столетий все население Франции вдруг стало страшно недружелюбным, а потом опять резко изменилось и стало со всеми дружить и торговать.

Наконец, еще один исторический феномен: переименование в VII–VIII вв. тысяч населенных пунктов в Галлии в германские имена, часто по имени поселившейся там германской семьи, — французские историки объясняют тем, что так галло-римлянам приказали «господа», то есть франки ([136] р.133), которым по каким-то соображениям вдруг пришла в голову такая прихоть. Надо отметить, что подобного феномена массовых переименований деревень не встречалось в истории даже при самых жестоких подавлениях местного населения иностранными завоевателями (не считая, конечно, случаев его полного уничтожения и заселения территории новыми народами [69] ). А в Галлии в раннем средневековье мы видим не столько завоевание и подавление, сколько мирное сосуществование франков и галло-римлян, поэтому данное объяснение совсем не соответствует имеющимся историческим примерам.