На то, что это было именно так, что франки мирно жили среди римлян в течение двух-трех столетий до начала своего возвышения, а не пришли на римскую территорию целым народом в V–VI вв., как готы, англосаксы и вандалы, указывают все имеющиеся факты. Помимо отсутствия всяких археологических или письменных следов такого переселения, имеются многочисленные упоминания о франках, служивших в римской армии и живших на территории римской Галлии в III–IV вв. Например, император Констанций (293–306 гг.) в числе мер по восстановлению города Августодуна в Галлии, пострадавшего во время гражданской войны, поселил в городе пленных франков, захваченных вместе с женами и детьми ([110] р. 596–605, 632). Как указывает А.Джонс, все франкские офицеры, служившие в римской армии, прекрасно говорили по латыни, но при этом многие из них быстро забывали язык своих предков. Император Юлиан (360–363 гг.) с трудом нашел среди своих офицеров-франков [109] одного, хорошо говорившего на германском языке, чтобы послать его к королю германцев Гортарию ([130] р.622). А.Джонс приводит еще один пример, который, по его мнению, свидетельствует об ассимиляции франков с римлянами. Франкский офицер Сильваний был в правление Констанция II (421 г.) обвинен в намерении захватить императорскую власть, что фактически означало при этом подозрительном императоре смертный приговор. Сильваний в этот момент находился в Кельне, на границе империи и за Рейном уже жили свободные франки. Он хотел было убежать к франкам, но затем испугался, что его соплеменники могут его предать и выдать римлянам, и сам добровольно сдался представителям императора ([130] рр.622–623). Как писал живший в VI в. Григорий Турский со ссылкой на нескольких современных ему авторов, известно имя короля любого народа, пришедшего на территорию Римской империи, будь то вандалы, аланы, готы и т. д., тем более что король всегда возглавлял свое войско в сражении. Франки тоже участвовали в сражениях, но никто никогда не указывал имя короля франков и никто никогда о таком не слышал, известно только о франкских «графах» (то есть крупных землевладельцах) ([202] II: IX). А, описывая битву римского войска с саксонцами, Григорий Турский называет солдат, сражавшихся за римское войско попеременно то «римлянами», то «франками», по-видимому, затрудняясь дать им точное определение ([202] II: XIX).

Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что франки изначально не были каким-то отдельным народом. Скорее всего, франками римляне первоначально называли вообще всех варваров, живших вдоль границ Галлии [110] , а затем ими стали называть варваров, поселившихся в северной части страны. Но даже несмотря на очевидное преобладание среди них германцев, мы видим множество фактов, свидетельствующих о присутствии среди франков представителей самых разных этносов: в том числе славян и даже сирийцев. Именно об отсутствии народа франков как такового до его расселения на территории будущей Франции свидетельствуют приведенные выше факты: что никогда не было никакого франкского короля или князя (а, следовательно, и народа франков как такового — какой же народ без вождя?); что среди офицеров-франков в римской армии оказался лишь один, хорошо говоривший на германском языке; что франк Сильваний предпочел быть казненным римлянами, нежели уйти к франкам за Рейн — возможно, за Рейном возле Кёльна жили вовсе не его соплеменники, а их злейшие враги, которые могли подвергнуть его намного худшей казни и мучениям, чем римляне.

Еще один пример, который приводит А.Джонс: один из франков в римской армии в IV веке вдруг прекрасно заговорил по-сирийски и, надо полагать, это был его родной язык: то есть франк на поверку оказался никаким не германцем, а сирийцем ([130] р.622). В конце античности мы видим очень большой наплыв в Галлию и сирийцев, и представителей самых разных народов. Как указывал А.Гренье, многие деревни во Франции до настоящего времени так и называются по имени своих первых поселенцев, сохранив свои названия с тех времен: Sermesse (сарматы), Bourgogne (бургунды), Alain (аланы), Allemagne (аллеманы), Tiffailles (тиффалы) и т. д. ([ПО] рр.598–599) Многие из этих племен в дальнейшем, очевидно, растворились среди франков, так как никаких упоминаний о них больше нет. Между тем, например, сарматы и аланы не были германскими народами, а были родственны славянам, о чем выше говорилось. Наконец, первый король франков также был, судя по всему, не германцем, а славянином: его звали на самом деле не Хлодвигом, а Хлодовичем, и одного из его сыновей звали Хлодомиром ([153] pp.14, 41) [111] .

Да и последующая история Франции подтверждает вышесказанное: хотя страна в течение раннего средневековья никем не завоевывалась, как, например, Италия и Испания, но ничего похожего на единую нацию во Франции не сформировалось — в отличие, например, от Англии, где английская нация начала складываться уже к концу I тысячелетия. Во Франции же, пишет Э.Джеймс, в районе 1000 года не было еще никаких признаков французской нации, а вместо нее проживало, по меньшей мере, 8 различных народов, имевших свою территорию и свое сообщество: франки, аквитаны, бургунды, готы, гасконцы, бретонцы, норманны и аламаны ([128] р. 13).

Все вышесказанное объясняет, почему мы не видим среди франков такой сплоченности, какая была среди других варваров, пришедших на территорию Западной

Римской империи: они не были единым народом, а были разноязычной смесью варваров-иммигрантов, похожей на современную разношерстную толпу иммигрантов в Западной Европе или, например, в современной России. И процесс формирования французской нации из этой разношерстной толпы занял почти целое тысячелетие.

Первые три десятилетия после падения Западной Римской империи в 476 году на большей части Галлии были периодом полного безвластия и мирного сосуществования галло-римлян и франков. Крупные землевладельцы, неважно, галло-римляне, унаследовавшие земли от своих родственников, или франки, получившие их за военную службу и прибравшие к рукам то, что плохо лежало, практически стали самостоятельными феодалами или князьями на принадлежащей им территории. Первый вооруженный передел собственности произошел в начале VI в., когда франкский аристократ Хлодвиг объединил большую часть земель Галлии, действуя в основном с помощью своего собственного войска и иногда беря в союзники других феодалов. При этом он без тени сомнения расправлялся как с галло-римскими князьями или графами, правившими в соседних областях (с Сиягриусом), так и с франкскими. Например, он убил нескольких своих ближайших соседей — франкских феодалов — и даже нескольких своих родственников, выступавших до этого в качестве его союзников, и завладел их земельной собственностью. Да и после объединения этих земель речь не шла о создании какого-то королевства для франков, где бы они играли роль господ, а галло-римляне — рабов, как это было в Британии. Хлодвиг считал себя королем всех своих подданных — и галло-римлян, и франков, и в первом известном салическом законе, вышедшем при его жизни (Pactus Lex Salica), не делалось различий между теми и другими ([128] р.82). Более того, и в войске Хлодвига с самого начала сражалось немало галло-римлян ([91] р.141). Как писал Ф.Лот, «по отношению к галло-римлянам, Хлодвиг не был завоевателем», указывая далее на отличие в этом отношении его завоевания Галлии от завоевания Британии англосаксами ([151] рр.274, 344).

Но в течение VI в. ситуация изменилась. Хлодвиг не считал необходимым менять сложившиеся порядки, рассматривая свою власть полностью преемственной по отношению к Западной Римской империи. Он даже получил от Восточной Римской империи знаки консульской власти и поэтому «был в глазах галло-римлян как бы представителем императора» Восточной Римской империи и вполне законным правителем ([151] р.274). Но его последователи отвергли всякую связь с Восточной Римской империей и начали в корне менять законы и обычаи, установленные ранее римлянами. Например, уже в следующем салическом законе франкских королей, принятом до конца VI в. [112] , были введены статьи, которые ставили галло-римлян в более низкое положение по отношению к франкам. В частности, закон ограничил наказание за убийство человека компенсацией, которую в основном получали родственники убитого (и 1/3 ее суммы — король). При этом, в случае убийства галло-римлянина убийца мог отделаться суммой, в два раза меньшей (100 солидов), чем за убийство франка (200 солидов). Кроме того, в целом ряде случаев компенсация за убийство франка еще утраивалась по сравнению с этой суммой, чего не было в случае убийства галло-римлянина ([128] рр.82–87) [113] . Таким образом, франкский закон конца VI в. в этом отношении уже ничем не отличался от англосаксонского закона, который устанавливал сумму штрафа за убийство кельта в два раза ниже, чем за убийство англосакса.

Резко изменились и правила судопроизводства. Вместо строгой и логичной системы римского права, основанной на презумпции невиновности (то есть когда совершение преступления необходимо было доказать уликами и фактами), новые франкские законы устанавливали совершенно иной принцип доказательств — в частности, при помощи испытаний. Обвиняемому в совершении какого-либо преступления нужно было пройти испытание — например, достать небольшой предмет из котелка с кипящей водой, или пройти аналогичное испытание раскаленным железом, или сразиться в поединке со своим обвинителем. Если обвиняемый не прошел испытание, неважно, были ли доказательства его вины или нет — он считался виновным. Как правило, он был обязан в этом случае либо выплатить истцу компенсацию (а суммы были огромны и, например, простой крестьян их выплатить был не в силах), либо поступал ему в кабалу — долговое рабство. Очевидно, что ни о какой презумпции невиновности при таком судопроизводстве речь уже не шла. Также были введены в судопроизводство клятвы: например, согласно указу франкского короля Шильдеберта II от 596 г., в случае, если 5 или 7 человек заявляли, что какое-либо лицо — преступник, то его следовало казнить ([128] р.90).

Эти нововведения также носили дискриминационный характер в отношении галло-римлян. Дело в том, что франки, в отличие от галло-римлян, были клановым обществом, жившим интересами своего клана, что в то время, по-видимому, вообще отличало франков от коренных жителей Римской империи. В случае смерти своего родственника франки, в соответствии с обычаями кровной мести, были обязаны отомстить убийце, а в случае спора или суда — встать на сторону своего клана. Поэтому для них, например, вряд ли представляло сложность найти 5 или 7 человек, которые бы подтвердили суду то, что было в интересах клана, даже если это была заведомая ложь. Известны случаи, когда при необходимости находилось несколько сотен франков (принадлежавших к одному клану), готовых подтвердить что угодно ([11] с. 141).