Известный российский историк С.Ковалев полагает, что морально-политическое значение падения Рима 24 августа 410 г. столь велико, что эту дату можно считать концом эпохи античности ([28] с.820). Безусловно, взятие и разграбление Рима готами наглядно продемонстрировало, что прежние времена могущества Римской империи безвозвратно канули в прошлое. Тем не менее, это событие само по себе не привело к каким-то кардинальным изменениям. Аларих вскоре умер, вестготы ушли в южную Галлию, где и расселились, а Рим продолжал существовать, равно как и Западная Римская империя, хотя многие его жители попали в плен к варварам или были вынуждены бежать, бросив все свое имущество. Собственно, Аларих и не ставил перед собой цели уничтожения империи или Рима или захвата императорской власти, в основном его целью было получение земли для своего народа. Кроме того, поход на Рим в 408–410 гг. был спровоцирован убийством Стилихона и избиением семей варваров в Италии в 408 г. и был для Алариха и его армии своего рода «актом мести» за эти преступления. Судя по всему, армия Алариха и состояла в основном из тех 30 тыс. варваров, которые покинули римскую армию после этих событий. Во всяком случае, известно, что после присоединения к нему этих 30 тысяч, а также рабов-варваров и крепостных, сбежавших от своих римских господ, вся его армия насчитывала 40 тыс. человек ([75] рр. 175–176). Можно себе представить, как все эти варвары жаждали отомстить Риму за причиненные им несчастья, — и если бы не стремление Алариха поддерживать среди них порядок и воздержанность ([10] с. 301, 307), то разрушения и страдания, причиненные городу, могли бы быть намного большими.

В действительности, самым главным результатом описанных выше событий было исчезновение армии Западной Римской империи. Поскольку широкое привлечение готов, вандалов и других варваров в армию стало невозможным [23] , то, как указывают историки, все последующие попытки военного набора в армию в течение V в. ни к чему не приводили ([14] с.360). Известны многочисленные случаи, когда молодые итальянцы и жители других провинций отрезали себе большой палец на руке или иным образом себя калечили, лишь бы избежать призыва. Дефицит населения в западных провинциях, особенно молодого и работоспособного, вследствие старения нации (см. главу II), был столь велик, что римские сенаторы и землевладельцы всячески препятствовали проведению набора в армию. Они, в частности, пролоббировали введение специального налога (так называемый aurum tironicum), составлявшего 5 фунтов (около 1,6 кг.) серебра и позволявшего получить освобождение от очередного призыва, и платили его за своих крепостных колонов, чтобы только их не забирали в армию ([130] р.618; [131] р.852). Для сравнения: раб в Древней Греции в IV в. до н. э. (где не было дефицита рабочих рук, но и не было такого наплыва военнопленных, как например, в Риме в период поздней республики) стоил в среднем 2 мины ([126] р.233), или около 2,5 римских фунтов серебра. То есть на ту сумму денег, которую платили римские землевладельцы в качестве рекрутского налога за своих крепостных в V в., в Древней Греции можно было купить двух рабов. При этом не было никакой гарантии, что этот рекрутский сбор опять не пришлось бы выплачивать при следующем призыве через год или два. Эти цифры демонстрируют, настолько велик был к этому времени дефицит рабочих рук в империи.

Потеряв свой главный источник пополнения армии — расселившихся на территории империи варваров, из которых она могла формировать, пусть варварскую по составу, но все же собственную, армию, под началом римских или романизированных офицеров, она теперь могла рассчитывать лишь на армии так называемых федератов — то есть тех же варваров, но уже под началом своих собственных вождей и под своими знаменами. Этим варварским армиям приходилось не только предоставлять целые провинции, которые тем самым фактически уходили из-под контроля империи, но и дополнительно платить деньги за их услуги. При этом сами эти армии были, во-первых, крайне ненадежными, во-вторых, при первом удобном случае превращались из защитников империи в захватчиков и грабителей, и в-третьих, их использование при отсутствии собственной армии привело к удивительному феномену, продолжавшемуся в течение приблизительно полстолетия — до самого конца Западной Римской империи — когда ею фактически управляли уже не императоры, а вожди варварских армий, и не в силу своего назначения или избрания римскими властями, а исключительно в силу того, что под их началом находилась армия варваров.

Первым примером такого вождя варваров был Аэций — хотя и римлянин по национальности, но проведший всю свою молодость среди гуннов в качестве заложника [24] и пользовавшийся среди них большим влиянием. Он решил вмешаться в борьбу за власть после смерти императора Гонория в 423 г. и привел в Италию 60 тысяч гуннов для поддержки самопровозглашенного императора Иоанна. Но выяснилось, что подошедшая до этого армия Восточной Римской империи уже свергла Иоанна и посадила на трон императрицу Галлу Пласидию и ее малолетнего сына Валентиниана III. Однако Аэция это не смутило — ведь главный его козырь: армия гуннов, — была под его началом. И вот императрица и император уже вынуждены принять его услуги в качестве главнокомандующего. В последующие 30 лет Аэций становится реальным властителем Западной Римской империи, а армия гуннов — фактически становится ее армией, побеждая в битвах ее внешних и внутренних врагов ([75] р.224, 244, 251).

Вот только несколько побед, одержанных гуннами Аэция. В 428 г. его войско в количестве 45 тыс. человек наносит поражение салическим франкам, вторгшимся в Галлию. После этой победы франки встают на службу империи в качестве федератов, получив для поселения земли на северо-востоке Галлии. В 436 г. гуннская армия Аэция разбивает бургундов, уничтожив их в количестве около 20 тысяч. После этого бургунды также получают земли (на востоке Галлии) и становятся федератами империи. В свою очередь, когда у гуннов появился новый лидер — Аттила, и они выступили против Западной Римской империи, Аэций собирает все армии федератов — не зря он с ними все это время выстраивал отношения — и выступает против Аттилы. В знаменитой «битве народов» в 451 г. на Марианских полях объединенное войско Аэция, состоящее из франков, бургундов, вестготов и аланов, в течение целого дня сражается с армией гуннов и наносит ему чувствительный урон [25] . На следующее утро Аттила с остатками своей армии все еще на поле битвы, укрывшись за фургонами. Вожди варваров рвутся в бой, чтобы завершить разгром. Но Аэцию не нужно полного уничтожения гуннов, очевидно, он рассчитывает еще использовать их в будущем против других своих варварских врагов-союзников. И он приказывает армиям варваров возвращаться домой, оставляя Аттилу с остатками его гуннского войска на поле сражения ([75] р.293).

Расчет Аэция мог оказаться верен: Аттила умер спустя два года, хотя и успел за это время навести ужас на Италию, но гунны после этого возможно могли еще, как и раньше, послужить империи. Чего Аэций не смог предвидеть — что он сам почти одновременно с Аттилой падет от руки Валентиниана III, который коварно заколол безоружного военачальника. Нельзя сказать, что попытки свергнуть ненавистного императору вождя варваров не предпринимались раньше. В 432 г. императрица Галла Пласидия сместила его со всех постов, и назначила главнокомандующим графа Бонифация. У него также была своя армия, как и у Аэция, и он заявил свои права на часть территории империи (в частности, на африканские провинции), а в «награду», с тем чтобы не допустить полного развала империи, получил от императрицы должность главнокомандующего. Но Аэций не собирался уступать своего места. Он привел своих гуннов, и после нескольких месяцев военных действий между двумя маршалами — бывшим и вновь назначенным — Бонифаций погиб, а императрица была опять вынуждена восстановить вождя гуннов в своих правах военачальника империи. Возможно, унижение, испытанное тогда юным императором Валентинианом III и его матерью и вечная зависимость от всесильного Аэция и его варварских армий в последующие годы, которые не давали ему покоя всю жизнь, и привели к трагической развязке — коварному убийству безоружного маршала во время аудиенции у императора в 454 г.

Убийство Аэция не принесло улучшения, скорее наоборот. Валентиниан III через несколько месяцев был сам убит двумя варварами — помощниками Аэция, которые отомстили за смерть своего вождя. А Италия, лишившись твердой руки, подверглась нашествию вандалов. Рим в 455 г. подвергся такому грабежу, разрушению и опустошению, что взятие его армией Алариха в 410 г. могло показаться детской забавой. С тех пор само имя народа вандалов стало нарицательным: вандалы в современном понимании — это дикари, творящие чудовищные и бессмысленные разрушения, хотя когда-то это был всего лишь один из народов, живших по соседству с Римской империей.

Надо сказать, что упадок империи на Западе в период правления Валентиниана III (425–455 гг.) достиг крайней степени. Помимо исчезновения собственной армии, резко сократились доходы со всех провинций, и уже никакие меры по введению дополнительных налогов, таких как рекрутский налог (aurum tironicum), не могли улучшить ситуацию. Еще в 413 г. император Гонорий был вынужден снизить ставки земельного налога, приносившего основные доходы в бюджет империи, в ряде итальянских провинций в 5 раз — якобы сроком на пять лет; но по истечении этого периода налог был снижен еще более — до 1/7 его прежнего уровня. Аналогично, в 440 г. ставки налогов на Сицилии были снижены в 7 раз, а в 442 г. — в 8 раз снижены ставки земельного налога в западно-африканских провинциях. Такая же ситуация сложилась и в Испании и Галлии, где, судя по всему, ставки налога также были существенно снижены ([130] р.204). По оценкам, доходы от земельного налога в Галлии с 400 г. по 450 г. сократились приблизительно в 3 раза ([75] note 62, р.254). Доходы Западной Римской империи от двух африканских провинций: Нумидии и Ситифенской Мавритании, — в 445 г. составили 15 000 солидов — приблизительно в 100 раз меньше, чем доходы Восточной Римской империи от одного лишь Египта ([130] рр.462–463). При этом, даже если учесть возможный доход от всех четырех африканских провинций, остававшихся под контролем Западной Римской империи до того, как две из них (Проконсульская и Бизацена) перешли под контроль вандалов в 442 г., то и тогда доходы от всей западной Африки в 445 г. составили бы лишь 2 % от дохода, приносимого Египтом [26] . И это несмотря на то, что эти провинции в Западной Римской империи в IV–V вв. считались самыми богатыми ([81] р.2). Приведенные выше цифры хорошо показывают, каких размеров в Западной Римской империи достиг экономический кризис, превратившийся к тому времени в экономическую катастрофу.