Презерватив снять и ощутить эту тугую влажность в полной степени.

Провожу кончиками пальцев по изогнутой спине, вниз, верх, к шее, к волосам, что раскиданы темным покрывалом. Собираю в кулак всю копну, ставя Лиду раком, и начинаю двигаться.

Стараюсь не торопиться, ощутить каждый миллиметр узкого пространства, но желание плещется во мне, губит выдержку, пульсирует в венах, умоляя о долгожданном оргазме.

Но сначала она.

Я ведь обещал, что она кончит, сегодня она кончит столько, насколько способен ее организм.

И двигаюсь медленно, не спешу, ощущая пульсацию ее влагалища. Трогаю грудь. Идеально ложащуюся в мою руку, держу волосы, мокрым шелком ласкающие кулак. Пока она не расслабляется настолько, что сама не принимается вертеть задницей, давая сигнал к увеличению скорости.

И тут меня несет, я двигаюсь резче, грубее, пронзая ее до самых яиц, что начинают гореть в ожидании развязки.

Я достигаю своего предела и снова замедляюсь, ожидая, когда Лида сможет кончить, когда окончательно потеряется в пространстве и забудет обо все.

Выхожу на миг, чтобы развернуть ее, закинуть ноги на плечи и поцеловать, пока член вновь вторгается глубоко внутрь.

Она дрожит, царапает спину, целует очумело, словно в последний раз, пока член толкается снова и снова. Снова и снова.

Переворачиваюсь так, чтобы она оказалась сверху. Фиксирую ее бедра как можно тверже, не давая шевелить ничем, кроме губ, которыми она втягивает мой язык.

Двигать остервенело бедрами, слыша влажные звуки того, как тела пошло бьются друг об друга. Она воет мне в рот, а я не сбавляю темпа, пока влагалище не начинает сжимать меня до сладкой боли, пока тело в моих руках не сотрясается от пронзившего его оргазма.

Тогда уже не сдерживаюсь, забиваю член как можно глубже, сдергивая последние барьеры, и, выдохнув, шумно кончаю внутри мягкого тела.

Сбегаю в душ почти сразу. Снимаю защиту, смотрю на себя в зеркало и пытаюсь понять свои ощущения.

Добился.

Молодец.

Стало легче? Нет. Хочется ли ее выгнать, нет.

Но на душе хреново, ощущения такие, словно в водоворот меня затягивает, а мысли о том, какой она была податливой, не отпускают.

Сейчас бьюсь между желанием выставить ее и трахнуть снова. И сам не понимаю, когда меня так понесло. Почему я вообще ввязался во все это.

Ладно, я обещал ей отличные выходные, совсем уродом не хочется становиться, поэтому будет все так, как она хотела. А я окончательно вытравлю ее из своей головы, пока яд не начал протекать в сердце.

Я умываюсь и беру еще несколько презервативов, но, выйдя, замечаю, что Лида уснула. Просто вырубилась на моей кровати. Уже второй раз она спит здесь, а желание выгнать ее даже не выглядывает из-под желания трахнуть. И я просто ложусь рядом и долго смотрю в потолок, стараясь к ней не прикасаться. Но горячее тело манит, и рука сама гладит спину, проводит по округлой попке, убирает с лица волосы. Я даже не знаю, сколько ей лет. Но судя по коже и отсутствию морщин, кажется, что нет и двадцати пяти.

Поднимаюсь резко, беру телефон и открываю контакты. Кому позвонить? У кого спросить совета? А главное, что именно спросить? Оставить ли на выходные девушку, вовлекая в себя пространные отношения? Или выгнать и навсегда стать в ее глазах уродом?

Или сделать так, чтобы она сама захотела уйти. Чтобы поняла, что мне это все нахрен не надо. Что любые отношения для меня табу. Что я больше не стану человеком, который кому-то что-то должен.

И словно в напоминании о том, почему я стал таким, звонит Вика.

— Не спишь?

— Где твой будущий муж? — жёстко, безапелляционно. Мне всегда казалось, что наш разрыв – это навсегда. И редкие разговоры, встречи в общей компании ничего не значат. Но когда женщина звонит тебе посреди ночи, она думает о тебе в совершенно интимном смысле. А это нехорошо. Нехорошо жить с человеком пять лет, а перед свадьбой звонить бывшему.

— В Питере. Ты не подумай, у нас все нормально. Просто я хотела спросить, - долгая, долгая пауза, за которую я слышу, как она выпускает дым изо рта.
– Почему ты все еще один. Может быть, потому что все еще любишь меня?

Иногда мне приходят такие мысли, что Вика была той станцией, на которой я слишком зациклился. Что она была особенной. Что не смогла стерпеть моего образа жизни и ушла, не забыла оставить в моей душе след тем, что наглоталась таблеток.

Но, реши я ее вернуть, я бы носом землю рыл, я бы сделал это. Но ни разу за все семь лет после нашего разрыва у меня не было такой мысли. Лишь одна, больше не вестись на эту удочку. Так и с Лидой. Пора заканчивать то, что мы оба не потянем. Закончится это очередной попыткой самоубийства. Потому что я меняться ради кого бы то не было не собираюсь.