Такой интонации я от него еще ни разу не слышал — с человеком так не разговаривают. Так говорят в вольере с разъяренным зверем, пытаясь усмирить.

— Тебе реально это надо? Они же, — не сводя с нее глаз, словно гипнотизируя, чеканил Сэл, — тебя за это не похвалят!

— Уйди! — прохрипела Джи, трясясь, как в лихорадке.

Будто следом за ней, пространство вокруг начало вибрировать, теряя четкость, размазываясь как от слез. Казалось, вот-вот ураган вырвется из ее глаз и захватит весь парк, обрушивая один аттракцион за другим. Видя, как густеет темнота над головой, я испугался и за своих девчонок, и за всех людей здесь, разом поверив и в Содом, и в чуму, и во все другие напасти, которые она могла принести. Для этого у нее было достаточно много сил и достаточно мало мозгов.

— Уже не остановить, — ее губы растянулись в кривой улыбке, которая подходила как для нервного хохота, так и для истеричных рыданий, — вы все увидите мое наказание…

Внезапно небо разрезала яркая вспышка. Как разрубленная напополам, ржавая туча расползлась в стороны, выпуская три далекие фигуры, которые стремительно летели к нам на огромных белоснежных крыльях. Следя за ними, я даже понятия не имел, что они сейчас с собой принесут и как закончится это бесконечное мгновение.

— Ну вот, — поморщился Сэл, — заявились… Довольна?

Джи, которая до этого пылала яростью, вдруг вздрогнула и вскинула голову — как-то даже испуганно. Туча, затягивающая небо, перестала расти, но все вокруг по-прежнему оставалось неподвижными, как бы намекая, что гроза еще не миновала.

Один за другим три фигуры плавно опустились на землю в паре метров от нас. Без малейшего шелеста крылья за их спинами исчезли, и теперь все трое ничем не отличались от обычных людей.

— Что ты себе позволила? — холодно отчеканил один из ангелов, обращаясь к Джи. — Кто тебе разрешил?

Его я видел впервые. На вид обычный мужчина средних лет в строгом черном костюме, с белоснежными, будто седыми волосами — он походил одновременно на офисного клерка, коллектора и хозяина похоронного бюро. Вот только от одного взгляда на него мне почему-то становилось стыдно — само собой, не из-за чего-то конкретного, а просто стыдно. Словно я был в чем-то перед ним виноват, хоть и сам не знал в чем.

— Все верно, — раздался голос Сэла в моей голове, — это Ангел Раскаяния. Один из тех, кто делает рай раем. Сейчас увидишь, как это работает…

Снова вздрогнув, Джи забегала глазами по всем трем, будто ища поддержки — но не находя ни у кого. Ни у самого Ангела Раскаяния, ни у Либры, Ангела Равновесия, которого я уже знал, ни у пухлой, на вид добродушной тетушки, которая, казалось, вот-вот достанет из кармана пирожок. Однако сейчас, сурово поджав губы, она пригвождала Джи взглядом к месту.

— Это он! Он меня вынудил! — неожиданно выдохнула та, как маленькая девочка, показывая пальцем на меня. — Он забрал мой первый поцелуй! Я могу его наказать!

— Это правда? — тетушка повернулась к Либре.

Не говоря ни слова, он направился к Джи. Замерев, сжавшись, она немигающе уставилась на приближающегося ангела, как ребенок в кабинете у врача. Я впервые видел у нее такое испуганное выражение — даже не думал, что она вообще может чего-то бояться.

— А это гироскоп рая, — прокомментировал Сэл среди моих извилин. — Во всех щекотливых ситуациях, где рай не знает, как поступить, они опираются на него. Там, где он, там и равновесие.

Подойдя ближе, Либра невозмутимо поднял руку и поднес к ее голове. Джи невольно зажмурилась. Ладонь бесстрастно взмыла над ее макушкой — и следом уголок губ Либры чуть брезгливо дернулся.

— Ты сама этого хотела, — произнес он так, словно вынес приговор.

Джи растерянно заморгала ресницами, явно не находя слов.

— И зачем было врать? — спросил Ангел Раскаяния ледяным обвиняющим тоном, от которого нет оправдания.

Кусая губы, Джи затравленно огляделась. В этот миг мне даже стало ее жалко — она насколько запуталась с тем, что творилось в ее голове, что ей это объясняли другие.

— Это парк! Парк ваш виноват!.. — с дрожью в голосе выдохнула она. — Это же Содом! Новый Содом!.. — глаза замерли на тетушке, будто прося поддержки. — Тут все надо разнести!..

— А эта добрая тетушка, — охотно пояснил Сэл в моей голове, — Ангел Добра…

Та зловеще сузила глаза, сверля ими Джи.

— Мы о чем с тобой говорили? Или ты специально хотела меня расстроить?

Голос прозвучал так строго, что на ресницах Джи вдруг заблестели слезы.

— Все, что от тебя требовалось, — методично стучала ей по мозгам эта милая тетушка, — просто посмотреть. Неужели это так сложно?

От ее тона даже у меня начала закипать голова. Казалось, хороший полицейский и плохой слились в один безумный микс, выворачивающий извилины наизнанку.