Возникали сомнения.

– Слушай, а может Вика что-то не поняла? Как это произошло? И где? А когда?

Мира отмахнулась от моих вопросов и молча указала глазами куда-то за моей спиной.

Я осторожно повернулась и увидела Алекса Монро, который уверенной походкой шел прямо к нам.

– Доброе утро, Алекс, – сухо поздоровалась Мира, с укором смотря на него.

– Доброе утро, – так же сухо ответил он, смотря только на меня, – У меня к вам одна просьба: соберите всю группу в компьютерном классе.

– Знаете, у нас сейчас пара по философии. Нам некогда… – ответила Мира, хотя говорил он именно мне.

А я просто молча стояла рядом и смотрела в пол. Мне было одновременно и страшно и непонятно. И грустно. Не знаю почему. Может я в душе очень сильно хотела ошибиться в нем.

А тут такое… Такая больная для меня тема.

– Это согласовано с учебной частью. Кабинет вам откроют.

Мы с Мирой переглянулись и молча пошли исполнять его просьбу.

Когда все собрались и расселись по местам, к нам зашел ректор, чем немало удивил присутствующих.

– Сидите, сидите, – махнул он рукой на начавших приветственно вставать студентов, – Мне сейчас не до этих церемоний.

Видно было, что он очень зол и растерян. Конечно, все стали прекрасно понимать, по какой причине мы все собрались.

Следом за ним зашла заплаканная Вика, всем своим видом демонстрируя, как плохо ей сейчас находиться рядом с Монро. Она демонстративно обошла его за несколько метров и села у противоположной стены. Бросив на него перед этим ненавидящий взгляд с победными нотками.

Вернее с нотками превосходства и радости от предстоящего публичного порицания.

Но Алекс стоял с невозмутимым видом и смерил ее презрительным взглядом. Не ожидавшая такой реакции от того, кому, казалось, должно быть сейчас невероятно страшно за свое будущее, Вика потупилась и вжалась в стул.

«Так. Что-то тут странное происходит. Почему Алекс не переживает? Такое заявление грозит реальным тюремным сроком. А ему хоть бы хны. Стоит и в ус не дует. Да еще и Вику заставил почувствовать себя неуютно», я размышляла об этой ситуации и все более нелепой мне она казалась.

Мира сидела с широко распахнутыми глазами, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях. Наверняка решила написать разгромную статью. Дело в том, что она периодически, примерно раз в месяц, пишет для одного интернет-издания. В основном про студентов, их проблемы и прочее. Так сказать, проба пера. Но тут самое настоящее преступление. Грех не воспользоваться ситуацией.

«Чувствую, что наша Вика придумала все это. Но с какой целью?».

Только я хотела поделиться своими умозаключениями с Мирой, как ректор начал свою речь.

– Всем доброе утро. Хотя добрым его назвать сложно, в связи с последним происшествием, произошедшем в нашем альма-матер.

– Происшествии???.. – взвизгнула Вика, – Вы называете изнасилование происшествием??

Она закрыла лицо руками и начала громко рыдать.

– Так, – растерялся ректор, – Я прошу всех успокоиться и не принимать близко к сердцу мои формулировки. Для меня это все в первый, и надеюсь, в последний раз. Я благодарен вам, Виктория, что вы пришли сначала ко мне, а не в полицию. И хочу разобраться во всем, прежде чем в дело вступят органы власти.

Все понимали, что стоит за этими словами: ректор не хотел шумихи и надеялся решить все мирным путем. Хотя надежда была странной. Новость об изнасиловании студентки одним из преподавателей мгновенно разнесется по интернету и по городу.

Я кинула осторожный взгляд на Алекса и удивилась злости, которая сквозила в его взгляде, когда он смотрел на ректора.

«Тут точно не на ректора надо злиться», кто-кто, а я-то точно знаю, что наш ректор золотой человек. Они с папой дружат уже много лет. Да, можно подумать, что и поступила я благодаря их дружбе. Но нет. Все сама. Папа никогда бы себе не простил, если бы воспользовался как-то своим служебным положением или связями. Он очень честный. И я горжусь им.

А дядя Паша за все эти годы привез мне очень много игрушек, книжек и других подарков. Всегда с теплотой ко мне относился и очень жалел, что у него нет собственных детей. Здоровье не позволило. А жениться на женщине с детьми он не хотел.

Так что видеть эту злобу во взгляде мне было крайне неприятно.

– Извините, – наконец успокоилась Вика, – Можно я скажу?

– Конечно, проходите, – ректор уступил место и встал рядом.

– Я думаю, все уже в курсе бесчеловечного поступка этого человека, – наша одногруппница ткнула пальцем в Алекса, который даже бровью не повел, и даже, вроде как, еле сдержал зевок, – Мне очень больно это вспоминать, а тем более говорить об этом. Но я скажу! Скажу для того, чтобы другие девочки тоже не боялись об этом говорить! Этот мужлан грубо воспользовался моей девичьей хрупкостью и овладел мной, против моей воли, – она захлюпала носом и достала платок. – Но не только это поражает своей жестокостью! А то, как он спокойно сейчас себя ведет! – она с яростным видом подлетела к Монро и, глядя на него снизу вверх, зло прошипела, – Хоть бы перед людьми постыдился вести себя так, будто ничего страшного не произошло. Ни капли сострадания в глазах. Ты чудовище.