Шрифт:
Со старухой неладно. Я чувствую на себе тяжесть ее не взглядов даже, мыслей.
Во время очередного приступа, отчасти заглушенного брагой, она швырнула мне в лицо:
– Да кто ты такая?! Никто ты мне, потаскуха приблудная!
Я в тот момент не делала ничего, что могло бы вызвать ее недовольство. И тогда я со всей ясностью и отвращением поняла: она все же решилась продать меня. Уже продала.
И ведьма во мне оскалила зубы.
На следующий день старуха непривычно ласкова – утром сама разливает по кружкам чай, достает из тайничка маленький, запечатанный воском глиняный горшочек с медом и засахаренными в нем ягодами.
– Ты прости меня, девонька, если что не так…
Меда я не ем, но за угощение благодарю с улыбкой.
До вечера она ни разу не поднимает на меня руку. А я жду удара, да только не такого. Я к нему готова.
Когда Кася на третьем году сказала нам, что судьба не просто так свела вместе необычных девушек, мои сестры восприняли это, как игру. Одна я услышала – Монюшко говорила чистую правду: «Вы будете заклинать дождь и ветер, и лесное зверье будет говорить вам о будущем. Вам будут известны все тайны этого мира».
Но сорочьи зоркие глаза и слух оленя, а главное звериное, безошибочное чутье на беду – все уже было во мне. Только я не находила этому названия, а Кася подарила его мне. Всем нам.
Едва начинает смеркаться, старуха подкрадывается ко мне с разговором:
– А сколько лет-то тебе, девонька?
Ни разу ведьма не называла меня по имени, точно утку, которую готовилась зарезать.
– Семнадцать, – подыгрываю я ей. Гляжу доверчиво, исподлобья.
– Семна-адцать, – тянет старуха, пробуя слово на вкус, перекатывая его беззубым ртом. – Невеста уже.
– Куда мне…
В ее глазах я вижу жалость, но слишком поздно.
– Ты посиди со мной сегодня маленько. Уважь бабку.
– Посидеть?
– Посиди-посиди. Я тебе вот… наливочку попробовать дам. Сладкую, малиновую.
– Ой, бабушка, – кривляюсь, – не пью я, непривычная!
– Да ты не бойся, она слабенькая совсем, детям давать можно!
Поломавшись для вида, соглашаюсь.
Передо мной возникает рюмка. Наливка в ней алая и густая, как кровь. Касаюсь ее губами и погружаюсь в аромат леса, пьяного полуденным жаром.
Каждый разумный человек знает: если ведьма подносит тебе чарку – вылей.
Проходит час, и другой. Малиновая наливка заканчивается, приходит черед яблочной. Питье пахнет памятью и грустью. Мой подол набряк и сиропно липнет к ногам, но надо ждать, и я жду.
Старухе уже невмоготу, и она, неловко крякнув, достает бутыль со своим любимым самогоном.
– А ты крепкой оказалась… – лепечет она, покачивая тяжелой головой, как тряпичная кукла. – Или наврала мне с три короба, стерва…
– Ни словом, бабушка, – отзываюсь я уже в который раз, и теперь мой черед подливать ей.
Проходит совсем немного времени, и ведьма уже спит, привычно умостив голову на сложенных руках.
Мужчины могут прийти за мной в любой момент, так что я спешу. Достаю из старухиного сундука какую-то одежду и свое залатанное школьное пальто. Пока поправляю тюфяк, что-то змеей скользит по моей руке, и я в страхе отдергиваю руку. Но тут же понимаю – это веревка. Она собиралась меня связать.
Ярость вспыхивает с новой силой. Я бросаю залитое сладким зельем тряпье в печь, отираюсь столовой тряпкой и не глядя натягиваю все чистое, хоть и ветхое. За открыткой с Мадонной безошибочно нашариваю деревянную шкатулку с деньгами и высыпаю их в карман пальто. Беру со скамьи сонную кошку и вышвыриваю ту из дому. Она мяучит и воет, но пьяная ведьма даже не шевелится.
Затем задвигаю заслонку чадящей печи, выхожу вон и впервые запираю дверь снаружи на замок.
Главное правило сказок – за все платить равную цену. За зло тоже.
Через час с небольшим я буду уже у железной дороги. Куда-нибудь она меня да выведет.
ТЕТРАДЬ В СИРЕНЕВОЙ ОБЛОЖКЕ
15 октября 1907
Здраствуй, дорогой задушевный друг! Уверена, что ты станешь мне самым близким другом и слушателем, ведь иначе и быть не может!
Севодня матушка вручила мне тебя в подарок на день моих одинадцатых именин! Я была вне себя от счастья. Мечта любой девушки (а матушка сказала, что с этого дня я считаюсь уже девушкой!) – личный дневник в нежно-сиреневой сафьяновой обложке. Матушка сказала, что цвет называется «лаванда», но мне кажится, он совсем не похож на мыло, а самый красивый и благародный.
Матушка сегодня в добром здравии, и я этому очинь рада!
Тебе я буду поверять свои мысли и рассказывать все, что со мной праисходит.
Второй подарок я получила от батюшки – это настоящий письменный прибор из чернильницы с крышечкой в виде маленького ангела и ручки с позолоченным пером. Прелисть!
Подарок брата мне тоже понравелся, он совершенно в его духе. Это энциклопедия «Бабочки мира» с цветными иллюстрациями.
Не могу дождаться вечера!!!
***
Зря я показала первую запись брату! Он сказал, что я пишу неграмотна!!! Нинавижу, нинавижу его! Я просила матушку, чтобы его не пустили на мой праздник, но она сказала, что благородная панна должна держать сибя в руках и не показывать обиду!