*****

– Мам, а я Машу сегодня видел, – Егор сел перед инвалидной коляской на корточки. – Они с Юлей живут в грузинской семье. Юля нянечкой у них работает. Фамилия какая-то вроде знакомая. Мне кажется, ты как-то называла ее. Дудучава вроде. Помнишь?

Судья Громова прекрасно помнила эту криминальную семью. Помнила, как пят лет назад отмазала их, вынеся оправдательный приговор хозяину семейства.

Конечно, все это было сделано не от доброты душевной, а за солидную взятку.

– Помнишь? – снова переспросил Егор.

Людмила отрицательно покачала головой, давая понять сыну, что такую семью она не знает.

– Значит, я ошибся, – мужчина поцеловал мать в лоб и вышел за дверь.

– Вот это поворот, – проворчала судья Громова, с нетерпением поглядывая на припрятанный в коляске телефон.

Ей не терпелось прямо сейчас позвонить Лали. Но Людмила боялась, что ее слова может услышать сын.

И тогда ей придется как-то объяснять тот факт, что все это время она врала ему.

Поэтому судья с нетерпением дождалась утра и прихода сиделки Натальи.

******

– Климова, гадюка эта, нянькой устроилась в семейку одну. Сейчас я ей покажу. Вылетит она у меня, как пуля оттуда, – Людмила приказала сиделке набрать номер телефона.

Женский голос с грузинский акцентом дружелюбно поприветствовал ее в трубке.

– Лали, узнала? Это судья Громова. Как там твоя семья? Как Алико поживает? Как сыновья?

– Алико умер два года назад, Люда, – посетовала Лали. – Инфаркт. С детьми все хорошо. Как поживают твои два сына?

– У них все хорошо.

– Как ты сама? Я слышала, ты в инвалидном кресле. Но раз звонишь, значит, все не так и плохо, Люда?

– Да. Поправляюсь твоими молитвами. У меня к тебе дело, Лали, – перевела разговор судья Громова. – Ты недавно взяла в няньки Юлю Климову. Выгони ее на улицу.

– Почему я должна это делать, Люда? Меня эта девочка всем устраивает, – возмутилась от такого напора Лали.

– Потому что я тебя прошу, дорогая. Или ты забыла, как я помогла Алико отмазаться от тюрьмы? – Людмила начинала злиться.

– Я очень тебе благодарна, но ты, кажется, забыла, что я тебе отвалила за это пять миллионов. Так что я тебе точно ничего не должна! – раздраженно ответила Лали.

– Я могу позвонить, куда нужно, и дело снова откроют, пока не истек срок давности, – презрительно хмыкнула в трубку Людмила.

– Алико мертв, поэтому делай, что хочешь. Но если ты полезешь к моим сыновьям, я увезу тебя в Грузию и спущу на коляске, в которой ты сидишь, с самой высокой горы. Поняла? Надеюсь, поняла, – короткие гудки завершили речь грузинской женщины.

– Гадина, – проворчала судья Громова. – Вот так они все помнят мою доброту.

– А ты и, правда, можешь переоткрыть дело? – поинтересовалась слышавшая весь разговор Наталья.

– Ничего я уже не могу. Не судья больше, и никто даже пальцем не пошевелит ради меня. Конечно, я бы могла напрячь некоторых, но я в инвалидном кресле, и меня никто не боится, – с обидой в голосе ответила Людмила.

План, который должен был лишить Юлю крыши над головой и работы, с треском провалился.

Лали с самого утра была явно не в духе, и от глаз Юли скрыть этот факт было невозможно.

Всегда добрая и в меру справедливая, она все утро кричала на Отара, едва тот исчезал с ее горизонта.

С Юлей Лали тоже разговаривала через губу, и девушке казалось, что причина раздражения кроется именно в ней.

Ближе к обеду, когда Маша и Мамука уснули, женщина вызвала Юлю к себе в кабинет.

Лали сидела за дубовым полированным столом и нервно стучала толстыми пальцами по крышке.

– Что за дела у тебя с судьей Громовой? – задала вопрос в лоб женщина, едва Юля прикрыла за собой дверь.

– Нет никаких дел, – девушка под тяжелым взглядом Лали опустила глаза.

– Врешь! Я вижу, когда мне люди врут. И ты сейчас мне врешь! – от злости женщина стукнула по столу ладошкой. – Говори правду, Юля! Что тебя с ней связывает?

– Маша – дочь ее сына, – испуганно выпалила девушка, боясь новой бурной реакции Лали.

– Вот как? Ты родила от ее сына? – женщина зашлась громким хохотом и вскочила с места. – Теперь мне все понятно! Не понравилась ты ей, да? Не хочет такую сноху?