— Аха, точно! Я собиралась на встречу с адвокатом и полицейским… Как же его звали? — начала я вспоминать и отключилась.

Проснувшись второй раз я уже точно помнила что на меня напали и что я в больнице. Боль под огромной повязкой между ног уже была не острая, а скорее тянущая, так что можно полежать и подумать… Например: кто напал и когда? По всему выходило, что напали в подъезде, больше негде. Зачем — тоже понятно: прилетела ответка за то, что мы на стадионе творили. Ну, Марго! Ну удружила! Я — то как последняя дура повелась на лёгкий способ выбиться в люди, а получилось… Получилось хреново, честно говоря… И что я могу Марго предьявить?! Похоже, что ничего существенного… Не, проломить ей башку я смогу, конечно, но во — первых это скорее всего ничего не даст, а во — вторых я всегда старалась от откровенного криминала держаться подальше. Кулаком в брюхо — это максимум административка, а вот пробитая голова — это уже срок! Уголовный кодекс я наизусть помню!

Однако, может быть всё не так уж и плохо? Может быть меня сегодня выпишут — а у подъезда встречает Марго с цветами, Серг с пожизненным контрактом на миллион в месяц и длинный белый лимузин?

— Ладно, уговорили! Ради контракта я готова и потерпеть! — улыбнулась я своим мыслям.

— Очухалась? Как себя чувствуешь? — появилась очередная тётка в белом халате.

— Вроде нормально, спасибо! А когда на выписку?

— Что, мало тебе?! Сначала инвалидность оформи, а потом уж про мужиков думай!

Что — то в её словах было неправильным, вот только я не могла понять что именно, зацепившись за страшное слово "инвалидность".

— П- почему инвалидность?! — от страха я начала заикаться.

— А ты сама подумай! Ноги разогнуть сможешь?

Лежала я на спине, ноги согнуты в коленях. Рывком распрямила ноги и взвыла от адской боли. От боли и осознания того, что в восемнадцать лет я оказалась прикованой к инвалидному креслу слёзы лились градом, а тётка всё никак не унималась:

— Чего ревёшь — то?! Раньше нужно было думать!

В ответ я могла только выть от боли, а самое главное — от жалости к себе. А врачиха продолжала:

— Тебе ещё и матку отчекрыжили, так что теперь ты ни мужик, ни баба! Да ещё и инвалид на всю жизнь!

— Укол сделайте-е-е… — провыла я, захлёбываясь слезами. Всего — то один укол и все проблемы пропадут. И боль тоже — Укол хочу-у-у!

— Потерпишь! Сама виновата!

Опять было что-то неправильное в этих словах, но я опять не улавливала, что именно.

Дверь резко распахнулась и в палату ввалился парень чуть старше меня:

— Я следователь! Кто тебя надоумил, тварь?!

Следователь, генеральный прокурор или апостол Пётр — мне в тот момент было всё равно. Я рыдала, размазывая слёзы и сопли по простыне.

— Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! — заорал следователь мне прямо в ухо.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! Не будешь отвечать — укола не получишь! — наседала тётка с другой стороны.

Я с детства терпеть не могу, когда на меня орут! Не думая о последствиях, чисто на автомате я показала им фак с двух рук и натянула одеяло на голову, что бы не слышать их воплей. Врачиха и следак продолжали орать и пытались стащить с меня одеяло, я как могла сопротивлялась, захлёбываясь слезами.

— Здравствуйте! Я не сильно опоздал? — раздался смутно знакомый голос.

— Куда?! Посторонним нельзя! — закричала врач.

— Ну положим во время допроса посторонняя — это Вы, а не я! — в голосе мужчины явно слышалась усмешка, мгновенно сменившаяся металлом — Госпожа Ксю, почему Вы плачете?! Вас били? Вам угрожали?

Стащив одеяло с головы я отрицательно помотала головой и еле смогла выговорить сквозь слезы:

— Я теперь инвали-и-ид… Никогда не смогу ходи-и-ить…

— Это же не точно, это предварительный диагноз… — сильно понизив голос пролепетала врач.

— Извините, я вынужден вас оставить на пять минут. — теперь голос адвоката звенел металлом в полную силу.

— Ну, Ксю… Давай договоримся по хорошему… Ты же видишь — Ан ушёл, мы можем поговорить как взрослые люди… — следователь уже не орал, а почти ласково шептал мне на ухо.

В ответ я опять натянула одеяло на голову и попыталась сосредоточиться. На ум ничего путного не приходило, кроме того, что следак точно мне не друг и доверять ему нельзя.

— Ксю, вылезай! — прозвучал новый голос.

Блин! Не больница, а проходной двор! Я лежала молча, с головой накрывшись одеялом; настроения говорить с кем бы то ни было не хотелось от слова совсем. Безумные рыдания как- то сами собой сошли на нет, остались только судорожные всхлипывания да мысли о том, как жить дальше. Самая очевидная мысль — доехать на инвалидном кресле до окна и сигануть вниз. И моральных и физических сил на это у меня хватит, здесь я уверена на сто процентов!

— Ладно, давай проверим чувствительность… — чья-то рука коснулась пальцев на ноге — Что чувствуешь?