— Хорошо, — тяну задумчиво, афигевая от рассказа маленькой, как я еще недавно думала, девочки, — А обниматься то почему нельзя? Паспорт есть, но колечка то нету, значит не забеременею?

— Ну ты ваще, — качает головой Маша. И весь ее вид кричит о том, что она считает меня недалекого ума, — Если обниматься без кольца, то ты станешь дулой. Так папа сказал. Да, да.

— Ааааа…

— Он так сказал маме. Она обнималась с ним. Лебенок в животике ластет, а кольцо не белет у него, значит дула.

На этом моменте я окончательно выпала в осадок.

Даже не знаю, что меня поразило больше. Рассуждение племяшки или то, что зять сделал предложение сестре, а она судя по всему отказала. Снова.

— А ты мне ничего не хочешь рассказать? — спросила у Леськи.

— Эм… дай-ка подумать? — театральной постучала указательным пальцем по подбородку, — кажется, нет, — соизволила таки после демонстративной паузы ответить. Только не совсем то, что я хотела бы услышать.

— Тебе кажется. Расскажи-ка о предложении своего мужа, выйти за него замуж. А лучше о том, почему ты опять ему отказала. — подсказала очень интересные темы для разговоров.

— Предлагаю уговор, — встрепенулась сестра, — ты звонишь отцу, а я тебе все рассказываю.

“Гениальная” идея. Сейчас вот прям разбежалась и позвонила, ага.

— И это мне предлагает та, кто даже лежа в больнице просила никому об этом не сообщать.

— Потому что родители, впервые за несколько лет вырвались в отпуск и я не хочу их дергать. — Насупилась Леська, поняв, что план ее не удался.

— Или потому что ты беременная третьим от своего мужа, а он не нравится отцу, — подкинула более правдоподобный вариант.

— Не нравится отцу? И что с того? — У Леськи очень правдоподобно получилось изобразить удивление, вот только я на это не поведусь. Мы с ней обе знаем правду.

— Лесь… ты серьезно? Вы любите друг друга, вашим детям пять лет, ты ждешь третьего, но не можешь жить со своим мужем и все из-за отца.

— О, боже. Ты считаешь, что это из-за отца? Нет, Юля… нет.

— А из-за кого еще, если в нашей семье все так как хочет он? — встаю со стула и отхожу от кровати сестры. Нужно чуть больше пространства. Чтобы можно было обхватить себя руками, чтобы спрятаться от прошлых обид, чтобы снова дышать свободно.

Можно долго возмущаться и спорить, но как не крути наш отец — диктатор. Все всегда так, как хочет и решит он. Второго мнения в нашей семье никогда не существовало. Либо его, либо не правильное. Самое обидное, что маму это устраивало. Она всегда заглядывала ему в рот. Поэтому я в свое время и сбежала, сбежала и поклялась не возвращаться в тот дом.

Там стены пропитаны полным контролем и подчинением. Он называл это заботой, я называла клеткой. Он выбирал все, начиная от школы и кружков, заканчивая друзьями и университетом. Когда остро встал вопрос о парне и мне были показаны несколько страниц в социальных сетях одобренных отцом кандидатур, а мои документы уже лежали в выбранном им универе, я сбежала.

— Я не живу со своим мужем, потому что он накосячил и накосячил сильно. Но проблема в том, что я хочу быть с ним, но не могу, пока он не поймет как ошибся и не предпримет меры, чтобы ее исправить. Я даже не предполагала, что ты считаешь отца виноватым в этом.

— Петя накосячил сильно? — я не верю в то что говорит моя сестра.

Я видела как он её любит, как заботится о ней и он мне искренне нравился. Он не заставлял, не подавлял, мне казалось что они просто идеальная пара. Я так за них радовалась и, когда сестра ушла с ним из дома, я говорила — “вот хотя бы кто-то вырвался”.

А отец, он никогда не одобрял выбор Леськи, никогда не проявлял хоть капельку гостеприимства или дружелюбия. Леське так и не удавалось отстоять своего мужа перед отцом, Петя это делал сам. Он всегда очень грамотно и чётко ставил отца на место, от чего я восхищалась им ещё больше и искренне радовалась за сестру.

Два года назад, мы рассорились с Леськой именно из-за того, что она сдалась и послушалась отца, за эти годы он так и не оставил попыток переубедить её вернуться домой. Даже, когда у них с Петей появились уже дети. Отец в внуках души не чаял, но продолжал ненавидеть их отца.

Леська мне не отвечает. Просто смотрит на меня глазами побитой собаки и в ее взгляде такая боль, что сомнений не остаётся — она мне не врет.

Смотрю на всегда жизнерадостную и озорную сестру и меня осеняет ужасная мысль:

— Лесь он тебе изменил? — спрашиваю и сама холодею от того, что спросила.

Сестра ещё больше бледнеет и я понимаю, что попала в точку и мне тоже становится хреново. Потому что смотря на них я верила в идеальные пары, верила в отношения, верила в настоящих мужчин, для которых женщина не вещь или предмет интерьера, а партнер.