— Где ж ты на него вышел?

Кеша ядовито усмехнулся.

— Все-то тебе расскажи. Ну ладно… Как расстались мы с тобой, я начал анализировать. И совершенно логично вычислил: неспроста тебя Тундра на днях пас. Пошла мысль дальше — почему? Какие у Яши могут быть отправные точки или мотивы? Первое — это то, что его зал сожгли, Толяныча убили. А второе? Пошевелил извилинами: что у нас еще знаменитого в последнее время было? Ограбление Ахлопова! Та-ак, думаю. Зачем мне за зал да Толяныча цепляться? Это дело рук сретенских. Покумекаю-ка о своих, чистяковских делах. Упирается все в Ахлопова!

Черч дымил, таща из пачки одну сигарету за другой.

— А раз так, анализирую, от этого и надо крутить. Ну и пошел к банку, а там напротив в сквере Яша переодетый сидит.

— Ну, у тебя и голова, Кеша! — восхищенно воскликнул Кострецов, думая, как не повезло сегодня Яше.

Он не сомневался, что Черч наткнулся на Тундру случайно, как и в тот раз, когда Яша следил за ним.

— За кем же Яша наблюдал?

— А за безопасником Серченко, за курку-лем-то этим.

— Ты уверен? — Сергей неподдельно удивился.

Кеша состроил оскорбительную мину, даже сплюнул на пол.

— Ты с кем работаешь? За кого меня принимаешь? Да я за Яшей, который после того, как банк закрылся, сел на хвост Сер-ченке, до дома безопасника шел.

— Вот это молодец, Кеша, так молодец!

— Ну, а там Серченко — к себе домой, Тундра — к себе. Вот тут меня малость мандраж взял. Яша, падла, свои черные очки снимает и окрестности озирает. Он же за километр все чует. А я стою в надежном месте, секу и думаю: «Крючок, кого ты хочешь вычислить?» Проехал за ним до самого его заныра.

Кострецов протянул Черчу руку.

— Большое спасибо, Кеша. Истинным оперативником ты себя показал.

Черч ответил крепким рукопожатием.

— Да ладно тебе, Серега. Свои люди.

— Я теперь обязан тебя пивом пожизненно поить.

Кеша, вдруг сделавшись серьезным, сказал:

— Ничего ты мне не должен, Сергей. Просто я тебе помогаю, потому что знаю: за тобой, как за каменной стеной. Если б не ты, давно бы я на нарах сгнил.

Он встал и пошел из квартиры не оборачиваясь.

Черч сказал это от всего сердца. Несясь к Кострецову, он мечтал о густом наваре, который поимеет за провернутое дело. Но во время разговора с опером его настроение изменилось. Может, зацепило Кешину душу собственное упоминание об отце. Отец Иннокентия, которого теперь все знали как беззубого Черча, был боевым офицером.

Кострецов проснулся наутро в бодром настроении. Легендарного Тундру ему поднесли на блюдечке. Теперь Яшу можно и нужно было брать, несмотря на все его стукаческие заслуги. Арест был необходим для поддержания репутации Кострецова и его ОВД, раз гуоповцы утерли им носы. С захватом Тундры расследование по банде Маврика и всем предшествующим преступлениям понеслось бы на всех парах. Но чтобы прижать на следствии такого ужа, как Яша, оперу недоставало свидетеля, который даст показания на Тундру как на организатора убийства Молота.

Капитан понимал, что майор Осиповский по каким-то ведомым одному ему причинам будет всячески прикрывать своего Яшу. Так что требовалось серьезно подстраховаться. Лучшим свидетелем против Яши был бы Ашот, которого Кострецов и решил дожать.

После завтрака капитан зашагал на Сретенку. Там зашел в закусочную Ашота. Хозяина на его любимом и хорошо простреливаемом месте за стойкой бара не оказалось.

Кострецов обратился к буфетчице:

— Ашоту надо пару слов сказать. Я Серега Ворон.

Девица, видимо проинструктированная Ашотом, внимательно оглядела опера. Подумала и сказала:

— Обожди минуточку.

Она отправилась в подсобку. Там теперь был офис-бункер Ашота. За наглухо задраенной дверью он сидел в подсобке, звоня по телефону по срочным делам.

— Серега Ворон? — переспросил он буфетчицу из-за двери. — Какой еше черный ворон?

— Не черный, — сказала та, — он кудрявый, голубоглазый.

— A-а, помню. Зови.

Он открыл Кострепову, пропустил внутрь, снова загромыхал засовами.

— Оборону держу, дорогой. Сплошные наезды. А у тебя что, Ворон кликуха?

— Ну да. Зря я, что ли, вороньем интересуюсь, — лениво ответил Сергей, садясь на диван. — Ворон мокрохвостых, какие вокруг нас, забивать может лишь ворон. Он сплошного черного цвета, триста лет живет. А обычные-то серые вороны быстро дохнут.

— Ты кто по жизни, Серега? — серьезно спросил Ашот.

— А чего ты колешь? Мог бы уже понять.

— Ты мне рога не мочи, дорогой, — пристально глянул Ашот. — Раз спрашиваю, значит, нужно.