– Только побыстрее, - сказала я, - в каких-то файлах обязательно сыщется поэтажный план Музея.

– Наверняка, лейтенант, - ответила она, - весь вопрос в том, как эти файлы найти... Ага, вот они! Я перебрасываю их на твой дисплей.

Я достала ручной монитор и взглянула на план. Боже! До чего же велик этот Музей. Но это было еще полбеды. Главная проблема состояла в том, что здание являло собой бесконечный лабиринт выставочных залов, галерей и служебных коридоров. Я сунула дисплей в карман, поскольку от него не было никакого толку. Халэрант и сенатор могли быть где угодно, а на обход здания времени не оставалось.

И в этот момент ко мне пришло озарение.

– Кайон, - сказала я, - не могла бы ты найти галерею, в которой проходит выставка картин Алисии Сен-Клод?

– Естественно... Это Галерея Руссо. Третий этаж. Выйди из дверей в конце коридора и сворачивай налево. Затем вторая дверь справа выведет тебя на лестницу.

Я поделилась этой информацией с Тони и, следуя инструкциям Кайон, мы помчались в конец коридора. Но дверь в торцовой стене была на запоре.

– Кайон...

– Всё ясно. Я уже нашла и применила музейный код на случай чрезвычайных обстоятельств. Он отменяет все обычное кодирование. Попробуй еще раз.

Тони толкнул дверь и она без труда открылась.

– Что же, - сказала я негромко, - пора, пожалуй, разобраться в этом деле до конца.

Сыщик.

– Штурмовой автомат, - заявила Линда услыхав выстрелы.
– Стреляют где-то внизу. Возможно, на первом этаже.

Мы находились в длиннющей галерее, уставленной нелепыми скульптурами, на которые лился какой-то странный свет. Нити паутины сплетались в толстый канат за углом чуть впереди нас. Ответ на все вопросы был совсем рядом.

Я шел, не замедляя шага.

– Хмм... Может быть нам стоит что-то предпринять?
– спросила Линда, крепче сжимая рукоятку пистолета.

– С какой стати?
– ответил я вопросом на вопрос.
– И что ты можешь сделать со своим пугачом против штурмового автомата?

– Ничего... Но...

Я продолжал шагать. Но Линда остановила меня, ухватившись за край моего одеяния.

– Хватит! С меня достаточно!
– прошипела она.
– Кто-то должен мне всё объяснить, и притом, немедленно! Я сыта по горло всеми этими...

Смеющийся Медведь избрал этот момент, чтобы заговорить.

– Простите, леди, - сказал он, - вы не пытались принимать успокоительное? Хорошее лекарство могло бы вам по...

Линда отпустила меня и обратила все свое внимание на Смеющегося Медведя.

– Я прощаю тебе твою наглость только потому, что у тебя красивое тело и ты не носишь рубашку. Но не переусердствуй, иначе...

– О... Мне лишь показалось, что вы излишне нервничаете...

Я двинулся дальше, и нити паутины привели меня в следующую галерею. Именно здесь располагалось сердце интриги и лжи. Здесь находился ответ.

Я посмотрел на неё. Затем посмотрел еще раз. Затем я несколько раз моргнул и посмотрел снова. После этого я подошел к стене и принялся колотиться об неё головой. Вы спросите почему? Да потому, что ответа я не получил. Все события по-прежнему не имели смысла.

В центре паутины зияла дыра. Одна сторона крепилась к какой-то скульптуре, а другая - к малозаметной бежевой металлической двери в глухой стене. Да, это вовсе не тот ответ, который я так жаждал получить.

Прежде всего я изучил скульптуру. Это была какая-то абстрактная глыба металла, искривленного под разными углами и пронизанного многочисленными дырами. Мне это шедевр напоминал гигантскую навозную кучу, по которой когда-то ползал гигантский слизняк. Дверь, как и куча, не представляла никакого интереса. Металлическая, окрашена в бежевый цвет и ведет, скорее всего, в какой-нибудь кабинет. Я потянул дверь на себя, но та, как я и ожидал, была заперта.

Всё. Конец. В меня стреляли, меня били, за мной гонялись по всей Атланте, и все ради того, чтобы я нашел какую-то дурацкую скульптуру и наглухо закрытую железную дверь. Это могло свести меня с ума, если бы я уже не свихнулся.

Появились Линда и Смеющейся Медведь. Свой диспут они, видимо, уже успели завершить.

– Итак?
– нетерпеливо спросила Линда.

– Что итак?
– спросил её я.

– Ну и что же дальше?
– поинтересовался Смеющейся Медведь.

– Извините меня на секунду, - сказал я, подошел к железной двери и что было сил приложился об неё головой. На сей раз, этот метод решения проблем сработал, что надо.

Как только моя голова взорвалась болью, все сразу встало на свои места. Перед моим мысленным взором неожиданно предстала вся мозаика мира, в которой каждый кусочек смальты занимал отведенное ему место. Я увидел, как много зависит от моего единственного правильного действия, которое я должен произвести немедленно. Это действие призвано не только нанести поражение силам зла, но и направить дальнейшее развитие мира по иному курсу. Это был момент полной ясности и абсолютного понимания.

Я понял, почему так много людей предпочитают идти по жизни в состоянии ступора. Они делают это потому, что полная ясность есть страшное зло. Вы хотите видеть, как малозаметное, ничтожное событие влияет на вселенную? Боюсь, что нет. Что может быть страшнее этого? Теперь всю следующую неделю меня будет волновать вопрос, какие катастрофы космического масштаба могут последовать в зависимости от того, опустил я сиденье унитаза или забыл это сделать.