Добежав до конца коридора, я свернул направо и, оказавшись в каком-то прямоугольном зале, замер.

Зал принадлежал ей. Кругом была она. Куда бы я ни смотрел, на стенах висели лишь её картины. Мне не надо было изучать подпись на полотнах. Это были её творения - творения мощные и захватывающие.

Отсюда не было выхода. Я попал в тупик. В зале имелась еще одна дверь, похожая на ту, через которую я в него попал. Но она была на запоре. Я понял это сразу, потому что её отчаянно дергал, пытаясь открыть, мальчишка.

Мальчишка. Мой сын. Я смотрел на него, уже не замечая картин Алисии.

Парень увидел, как я вбежал в зал, и удесятерил свои усилия. Он тянул за ручку. Толкал дверь плечом. Колотил в панель ногами. Дверь не открывалась.

Я подошел к нему, а он, встав спиной к дверям, смотрел на меня округлившимися от ужаса глазами.

– Прости меня, - сказал я.

– Вы убили мою маму...
– сказал он таким тоном, что я не понял, обвиняет он меня или всего-навсего спрашивает.

– Прости меня, - повторил я, пытаясь придать своему голосу благодушие.
– Именно за это я и прошу у тебя прощения.
– Отрицать очевидное не было никакого смысла. Но своими словами я надеялся отвлечь его внимание.
– Ставки были слишком велики, и я испугался. Она могла все погубить.

Я сделал по направлению к нему еще шаг. Ужас парализовал мальчишку, и он даже не пытался бежать. Отлично. Как только его не станет, против меня не останется никаких улик. Мои люди найдут Халэранта. А тела мы спрячем так, что никто не сможет их отыскать.

Я сделал еще один шаг в сторону мальчика. Его взгляд упал на кинжал в моей руке. Но он по-прежнему не сделал попытки к бегству. Так обычно ведут себя кролики. Если вы приближаетесь к ним медленно, они не решаются бежать. И бросаются в бегство слишком поздно. Еще несколько шагов, и всё будет кончено. Вначале я быстро ударю его в живот, чтобы он не смог убежать. А затем придержу и перережу горло. Придется что-то сделать с пятнами крови на ковре. Надо будет найти вещество, которое исказит результаты анализа ДНК. Но об этом мы еще успеем подумать. После того, как я сумею себя обезопасить. Еще пара шагов и...

Кто-то внезапно схватил меня сзади. Халэрант. И как только этот мерзавец мог войти столь бесшумно? Всего минуту назад он топал так, что мог поднять из могилы мертвеца.

Он сжимал меня в медвежьих объятиях, но у меня имелся кинжал. Я исхитрился поднять оружие и вонзить его в предплечье негодяя. Ему ничего не оставалось, кроме как отпустить меня.

Резко повернувшись и глядя ему у глаза, я выкрикнул:

– Ты хотел привести меня в ярость, мерзавец?! Ты желал увидеть пламя?! Так получи его!

Я чувствовал, как во мне закипает гнев, как он поднимается, охватывая тело и разум. Я попытался нанести режущий удар. Но дьявол оказался проворнее. Он шагнул вперед и захватил руку, в которой я сжимал оружие. Я пустил в ход свободную руку и, схватившись ею за рукоятку, сделал попытку вонзить в него клинок обеими руками. Но художник обладал чудовищной силой. Мы стояли схватив один другого, а между нами находился кинжал. Я навалился на оружие всем своим телом, чтобы металл прошил грудь негодяя.

– Беги!
– крикнул он, посмотрев в сторону мальчишки.

Тот послушался и рванул в направлении двери, через которую вошел я. Он убегал, и ситуация вновь выходила из-под контроля. Надо кончать.

Собрав воедино всю свою силу, я обратил её на кинжал. Халэрант уже снова смотрел на меня, удерживая кинжал обеими руками. Еще несколько мгновений мы боролись за обладание оружием. Затем он улыбнулся своей странной, кривой улыбкой и неожиданно отпустил руки. Клинок резко пошел вперед ещё до того, как я смог осознать, что произошло, и вонзился в его плоть по самую рукоятку.

Халэрант с глухим звуком рухнул спиной на пол и раскинул руки. Из его груди лилась кровь, а изо рта вздувались и тут же с бульканьем лопались кровавые пузыри. Но он по-прежнему улыбался. Я выдернул кинжал из раны, и кровь брызнула фонтаном, заливая мне лицо и рубашку. И у неё был такой...такой чудесный вкус. Я ощущал себя на седьмом небе, наблюдая за тем, как умирает этот демон. И почему, спрашивается, должно быть по-иному? Разве не должен я испытывать восторга, уничтожая врага моего Бога?

Я посмотрел на лицо умирающего, ожидая увидеть на нем признание поражения. Я хотел усмотреть в его угасающем взоре признание моей победы. Но негодяй продолжал улыбаться так, словно не его кровь лилась на пол, словно не я, а он оказался победителем. Я еще раз ударил его кинжалом, но он продолжал улыбаться. Я ударил его еще, еще и еще... И вот, наконец, содрогнувшись всем телом, он перестал дышать, а его глаза погасли.

Чудовище мертво!

Но мальчишка все еще был где-то здесь, и он мог причинить мне неприятности. Мои люди приближаются, но я не мог рисковать, не мог позволить ему ускользнуть. Я побежал в том направлении, где он скрылся. С кинжала капала кровь, а мои ботинки оставляли на ковре кровавые следы.