Это странно интимно, что странно, учитывая то, что происходит у нас ниже талии.

— Я имел это в виду. Ты знаешь это, не так ли?

Я сглатываю, неприкрытая честность в его глазах и голосе берет надо мной верх.

— Я знаю, — шепчу я, мой голос едва слышен.

Его нос касается моего. Это такое простое движение, но оно заставляет мое сердце бешено колотиться в груди.

— Я влюбляюсь в тебя, Чертовка.

О… Мой… Бог.

Слезы наворачиваются на мои глаза, и на краткий миг я ненавижу себя за то, что веду себя как последняя девчонка из-за этого признания. Но в ту секунду, когда он видит мою реакцию, то, как его лицо буквально тает от счастья, я забываю о своей демонстрации слабости.

Но, как и раньше, он не дает мне шанса сказать что — нибудь в ответ — не то, чтобы я была полностью уверена, что бы я сказала, потому что, наконец, он двигает бедрами, и стон, который вырывается из моего горла, гарантирует, что слов не хватит.

Неужели я тоже влюбляюсь в него? Или я все еще испытываю муки ненависти?

Когда-нибудь скоро я, возможно, перестану лгать себе и признаю правду. Может быть.

Движения Себа остаются размеренными, когда он внимательно наблюдает за мной.

Необходимость отвести взгляд от его глаз почти невыносима, чтобы отрицать. Я чувствую себя разорванной, уязвимой, полностью в его гребаной власти, и это пугает меня.

Возможно, моя голова все еще не совсем согласна с этим, но мое сердце? Эта маленькая сучка подпрыгивает вверх-вниз от возбуждения, отчаянно желая, чтобы остальная часть меня догнала ее.

— Себ? — тихо спрашиваю я.

— Да, детка. — Как будто он может почувствовать, что я борюсь, он прерывает наш зрительный контакт и утыкается лицом в мою шею, целуя мою кожу и посылая мурашки по моему телу.

— Ты занимаешься со мной любовью?

Он замирает на мгновение, и я не могу не задаться вопросом, происходит ли это потому, что он не был в курсе, или потому, что я вызываю его на это.

— Да, наверное, так оно и есть. Тебя это устраивает? — спрашивает он, в его тоне сквозит веселье.

— Да. Просто… может быть, трахнешь меня после. Я не уверена, что смогу справиться со слишком большой мягкостью с твоей стороны.

Он хихикает напротив меня, внезапно двигая бедрами, принимая меня глубже и заставляя меня ахать от шока.

— Как насчет немного того и другого?

— Звучит идеально, — выдыхаю я, когда он делает это снова, и провожу ногтями по его спине.

Может, я и хочу, чтобы он перестал быть мудаком, но только определенным образом. Мне нравится его порочная сторона в постели, и он чертовски хорошо это знает.

Хотя его движения становятся немного более требовательными, он никогда не увеличивает темп, просто делает все медленно и размеренно. Это сводит меня с ума, черт возьми, и в ту секунду, когда он скользит руками вниз по моему телу и прижимает пальцы к моему клитору, дополнительное трение заставляет меня взорваться.

— Вот и все, детка, — рычит он. — Подои мой член.

Улыбка появляется на моих губах, когда я мечусь по кровати, преодолевая мощные волны, когда только намек на моего плохого мальчика возвращается.

— Черт, чертовка. Ты так крепко сжимаешь меня.

Снова впиваюсь ногтями в его плечи, провожу ими по его мягкой коже.

— Черт. Блядь, — скандирует он, боль смешивается с его удовольствием и необходимостью сдерживаться, и он падает, его член дергается внутри меня, заполняя меня, заявляя на меня права.

Он наваливается на меня, его твердое, отяжелевшее тело вдавливает меня в матрас.

Требуется несколько секунд, чтобы мой затуманенный желанием мозг прояснился. У Себа, похоже, та же проблема, потому что, пока я не заговорю, он не подает никаких признаков жизни.

— Эти придурки хлопают?

Он отталкивается от моей груди, отрывая лицо от моего плеча прислушиваясь.

— Я собираюсь, блядь, убить их, — предупреждает он, его голос мрачный и опасный.

— Или, — начинаю я, поднимая руку, обхватывая его щеку и заставляя его снова посмотреть мне в глаза, — ты мог бы трахнуть меня снова и действительно показать им, чего им не хватает.

— Брак заключенный в аду, детка.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Себастьян

— Я не усну, — говорю я, когда смотрю вниз и замечаю, что глаза Стеллы закрыты, когда она покоится на моей груди. — Нам нужно вернуться к лондонскому времени.

— Я проснулась. Просто задумалась.

— Звучит опасно, — смеюсь я. — Как ты собираешься попытаться убить меня в следующий раз?

— Э-э… мачете? — легкомысленно спрашивает она.