— А как же ваш сын — Никита? Вы себя так ведете, будто мы с ним не пара. Вам не будет потом стыдно смотреть ему в глаза после такого?

— После какого?

— После флирта со мной, с его девушкой.

— Пф… — качал я головой. — Мне — и за что-то стыдно? Единственное, за что мне стыдно, так это за сына. Что он до сих пор не сделал тебя женщиной. Это ведь правда?

— Что правда? — нервничала Уля, все так же держа себя за плечи.

Будто это поможет ей защититься от меня. Да если бы я хотел, я бы мигом поставил ее раком и отымел за долбаный зачет… Вот только училась Фомина хорошо. Словно мне на зло, мелкая тварь.

— Что ты все еще девственница. Сын говорит, что ты не имела контакта с мужчиной. Как это должно быть по правилам. Полноценного контакта.

— Вы что, и правда о таком с ним говорите?

— Конечно. Он ведь моя кровь. Мы с ним делимся секретами, тайнами. Чисто по-мужски. Это нормально. Как папа и сын. Под бутылочку пива или виски… И он… Никита говорил мне, что вы до сих пор с ним не занимались… ну… вагинальным сексом…

— О господи… — качала она головой, спрятав лицо за ладонью.

Ей стало стыдно. Вся покраснела, щеки горят, натурально пылают. А у меня в трусах растет гора. Этот стояк говорил об одном — с моего дивана она девочкой не уйдет. Я ее трахну. Так или иначе. А если будет упрямой — прижучу только так. Я найду рычаг на каждую сучку. Даже на эту.

— Никита повел себя благородно. Я воспитал из него достойного юношу, не правда ли?

— Да, — отрезала сухо Ульяна, даже не глянув на меня. Смотрела куда-то в пол, прикрывая глаза козырьком из ладони. — Большое спасибо за такого чудесного сына. Как я вижу, у вас отличные отношения, вы с ним всем делитесь. И теперь я десять раз подумаю, прежде чем рассказать ему о чем-то.

— А еще он говорил, что ты отлично делаешь минет.

Эти слова ее довели. Девка моего балбеса отвернулась и спустя несколько мгновений вытерла слезу. Шмыгнула носом. Это был хороший знак, она раскололась. Плавилась как воск под моим напором. Я ее обрабатывал шаг за шагом. И уже предвкушал, как эти пухленькие губки обхватят мой член и примут его внутрь. Прямо в теплый ротик.

— Я не буду отвечать. Мы не можем с вами о таком разговаривать. Это все неправильно.

— Видишь ли, детка… — Я поднялся с дивана и снял с себя пиджак. Чтобы он не мешал. Не мешал мне делать то, для чего я и позвал эту девочку. Капли сомнительного происхождения — зачем мне все это? Мне бы не хотелось отвечать на странные вопросы от супруги. А она у меня еще та ревнивица. Найдет следы спермы даже там, где их нет. Но сегодня они будут. Однозначно будут. И мне бы хотелось, чтобы все они остались внутри моей прелестной гостьи в легком сарафане. — У тебя просто нет выбора. Ты зависишь от меня. Ведь я не просто отец твоего парня. Не просто человек, который дает ему деньги на ваши совместные свидания, на бензин его машины, на кино, на кафе… на презервативы. Впрочем, зачем они с тобой? Ты ведь послушная девочка? Верно? Никита говорил, что ты глотаешь… Это очень ценная черта для девушки. Особенно такой, как ты.

— Что вы имеете в виду? — дрожали ее губы. — Что значит "такой, как я"?

Я уперся ногой в ее колени и развел эти сочные ножки в стороны. Хотя она и была против. Навис над ней подобно грозовому облаку. Расстегнул ширинку, расстегнул ремень, расстегнул пуговицу брюк. Мне было трудно думать о чем-то другом, кроме секса. Она мне не давала. Как в переносном смысле, так и в прямом. И это затуманивало мозг.

— Я имею в виду, что я тот человек, от которого зависит вся твоя судьба, малышка. — Взяв ее за руку, я силой положил ладошку на член. Она касалась его через ткань трусов. Но это лишь пока. Пройдет еще минута — и она сама его захочет. Просто уверен. Я умею убеждать людей. — Ты ведь любишь проводить время с Никитой? Гулять с ним после пар, между лекциями. Следишь, чтобы он не шлялся с другими девочками. Не ловил от них воздушных поцелуев, не записывал их номера, чтобы чпокнуть после учебы. Ведь вокруг него столько девчонок, и они куда более сговорчивы, чем ты. Послушные, готовые давать и в рот, и даже в попу…

— Перестаньте это говорить! — залилась она истерикой. — Вы говорите отвратительные вещи! Хватит! И я… — вырвала она руку, оставив мой член тосковать без тепла ее тонких пальчиков. — Я не буду этого делать! Вы меня не заставите! Это противозаконно! Я буду жаловаться ректору!

Но я знал, к чему веду. Она только на словах была такой уверенной. На самом деле это просто крик души. Не более того. Ведь мы оба знаем, чем закончится эта беседа. Я отымею ее на этом диване. И она никому об этом не скажет — ни ректору, ни Никите. Никому.

— Что ж… будет очень жаль, если мой сын больше не будет с тобой учиться в одной группе. В одном вузе.

— Почему это?

— Потому что тебя в нем не будет. Тебя отчислят. Достаточно того, чтобы я заполнил пару бумажек — и ты здесь больше не учишься. Внезапно окажется, что ты напрасно протираешь тут свой легонький сарафанчик, только занимаешь бюджетное место.

— Я сирота, — выпалила Уля. — Вы не имеете права меня выгнать. Прекрасно это знаете. Я защищена государством от такого произвола.

— Тут ты ошибаешься, детка. Все решают такие, как я.

— Вы просто шантажируете меня. Нагло домогаетесь студентки, — шипела эта девка. Непонятно откуда в ней столько упрямства. Это будоражило меня еще сильнее. Так и хотелось покончить с этим, взяв ее силой. Но тут она вдруг попыталась меня припугнуть, и это очень зря. Она сама загнала себя в ловушку: — Я буду жаловаться брату. Я расскажу все Максиму. Он капитан полиции. С ним это не пройдет. Если бы он узнал, что вы тут себе позволяете…