Кажется, он хотел, чтобы я знала всё.

— Ясного вечера, шейр, — промямлила дежурное приветствие и принялась разминаться, стараясь не смотреть на генерала.

Разминалась минуту или две, пока не услышала тихое:

— Извини... Извини, что утром вспылил.

Выпрямившись, я медленно развернулась и посмотрела ему в глаза:

— Тебе не стоит меня ревновать.

— Знаю, Лайра, — отозвался он с горькой усмешкой. — Я хорошо помню, что ты чаровница Адальгера, и ни одному из нас...

Я перебила его, не дав договорить:

— Не стоит меня ревновать, потому что я к генералу Горну не испытываю ничего, кроме... кхм... профессионального интереса. Он сильный чаровик, и мне нравится заниматься с ним в паре. Но на этом всё. Он не вызывает во мне никаких других... интересов. Только... не он.

Кажется, он собирался что-то сказать, но после того, как сказала я, больше не проронил ни звука. Просто стоял и смотрел на меня, и я делала то же самое, гадая, о чём он думает, что сейчас... чувствует. Последние мои слова были явно лишними. Я не имела права их произносить, а он никогда не должен был их услышать.

Почти признание в любви.

Почти...

Не знаю, сколько длилось это молчание: несколько секунд или, может, всё то время, что мы должны были заниматься, а вместо этого пожирали друг друга взглядами. Хорошо, что между нами было расстояние длиною в ползала. Плохо, что безумно хотелось преодолеть его, уничтожить, чтобы оказаться рядом. Так близко, чтобы снова кружилась голова, а к щекам приливал жар.

— Если ты закончила с разминкой, можем начинать. — Он первым нарушил затянувшееся молчание и, блёкло улыбнувшись, снова стал преподавателем.

А я сделала всё возможное, чтобы вести себя как кадет Лайра, а не как глупая чаровница, которой не терпится обезуметь.

* * *

В пятницу вечером за мной, как обычно, прислали экипаж со стражей, сопровождавшей меня во дворец, а в воскресенье отвозившей обратно. Последние недели императора я не видела, он не вызывал меня к себе, и почти всё время я была предоставлена самой себе. В основном торчала в своей комнате, не принимая участия в придворных забавах: прогулках, пикниках, играх в карты. Лишь иногда совершала вылазки в библиотеку. Не то чтобы мне не хватало книг для чтения... Их-то как раз было хоть отбавляй. Что не мешало мне исследовать стеллаж за стеллажом в литературной сокровищнице Регенштейнов. Никак не получалось выбросить из мыслей ту старую книжицу с вырванными страницами, в которой говорилось о чаровницах. Надеялась, здесь удастся отыскать такую же, ну или, может, на глаза попадётся какая-нибудь другая рукопись, которая чудесным образом поможет решить проблему с безумием.

Ещё каких-то семь месяцев назад я и вовсе не считала это проблемой. Жила себе спокойно в своём Кроувере, ни кем не заинтересованная, ни в кого не... влюблённая. А теперь...

Всё стало слишком сложно.

Долг. Магия. Чувства...

Понимала, что это глупо — надеяться вот так взять и отыскать на истрепавшихся временем страницах чудо-панацею от древнего женского недуга. Ведь наверняка же и до меня были чаровницы, которым было мало одних лишь чар или только любви. Если у них ничего не вышло, то с чего вдруг мне должно повезти?

И тем не менее я, словно загипнотизированная на успех, продолжала поиски.

Но чудо-панацеи не было.

Каждый раз, появляясь во дворце, я надеялась, что меня к себе пригласит её величество. Я бы объяснилась, рассказала о подлом нападении. Разумеется, не на себя, а на брата. Чтобы как-то оправдать его, чтобы...

Снова попытаться всё исправить.

Но, если верить слухам, Найферия вместе с дочерьми покинула столицу ещё в середине зимы, и вот уже зима на исходе, а правительница с принцессами так и не возвратилась в лоно империи. Из-за того, что вопрос с женитьбой оставался открытым, Рифер безвылазно сидел в академии. Вслух, конечно, не признавался, что боится гнева её величества. Заявлял и мне, и друзьям, что больше не желает спускать на гульки время, а намерен проводить его с пользой — учиться, учиться и ещё раз учиться.

Похвальное рвение...

Нам с Тессой и Эшваром это было на руку. Куда спокойнее знать, что он не шляется непонятно где, а находится за надёжными стенами Кальдерока.

Вот только это была лишь отсрочка. Рано или поздно в вопросе с Кайяной придётся поставить точку, и хорошо бы, чтобы она не стала последней в жизненных летописях Рифера Ноэро.

— Шиари Ноэро. — В комнату, постучавшись, заглянула служанка. Я вскинула взгляд, оторвавшись от страницы очередной мудрёной книги, и девушка проговорила: — Вас желает видеть его величество.

Книга тут же была закрыта, вместе с конспектами. Поднявшись с кресла, я мельком глянула на себя в зеркало и последовала за служанкой.

Возможно, сегодня наконец узнаю, как именно смогу послужить своему императору во вражеском государстве.

* * *

Мне уже доводилось бывать в роскошном кабинете правителя, ужинать с ним в нарядной зале для трапез, но в этой комнате, сплошь завешанной портретами Регенштейнов и их предшественников, Лимбургов, я никогда не бывала. Просторная и вместе с тем немного мрачная, она вызывала желание бросать по сторонам взгляды. На затканные тёмно-синим шёлком стены с проблесками золотых узоров, на картинные рамы им в тон и тяжёлые парчовые шторы. Повсюду горели свечи в канделябрах, делая золото на стенах ещё ярче, привлекая внимание к тем самым картинным рамам.