– Без него, – отвечает с улыбкой. – Боюсь, я не смогу постоянно сдерживать смех при виде вас в нем.

Он нормальный? Что это было? Неужели пронесло? Сестре сообщаю, что никакого контракта не будет. Работа помощницы остается в силе. У меня от сердца отлегло. Стало куда спокойнее. Теперь я, по крайней мере, прекрасно знаю, что нужно делать.

Весь день купаюсь в счастье, а вечером…

Вечером Турбин снова вызывает меня в кабинет. По правде, я так устала от эмоциональных качелей. Даже представить страшно, что он придумает на этот раз. Выдаст костюм русалки и заставить мыть полы хвостом? Или оденет мешок на голову и отправит в подвал за вином. С таким воображением с него станется.

В кабинет захожу с опаской.

– Проходи, Марина, не стесняйся, – приглашает Турбин.

Я закрываю за собой дверь и подхожу к столу. Присаживаюсь в кресло напротив второй раз за день. Данил встает, что-то достает из ящика стола.

– Вот, – на стол передо мной приземляется папка.

– Что это?

– Условия контракта.

– Я же сказала, что не стану подписывать.

– Я предлагаю ознакомиться. Я переписал. Теперь условия очень лояльны. Тебе всего лишь нужно будет исполнять роль моей жены на протяжении года.

Ничего себе лояльные! Ничего себе переписал! Час от часу не легче! Стискиваю зубы, впиваюсь ногтями в ладони и делаю вид, что не офигела.

– Уже жены? – уточняю с ухмылкой. – Не так давно вы говорили о невесте.

– Все меняется. Мне нужна жена. Фиктивная, разумеется, но брак должен выглядеть по-настоящему. Прочитай контракт, Марина. Я поднял ставки.

Если бы он сейчас все-таки напялил на меня хвост русалки я бы удивилась ему меньше, чем прозвучавшим словам. Стать женой? А дальше что? Я сейчас подпишу этот контракт, а через неделю он выкатит дополнение, где будет сказано, что я должна буду забеременеть. Фиктивно, конечно же! И родить! Также фиктивно! Нет уж…

– Я все же вам откажу. Боюсь, такими темпами ваши внезапные изменения докатятся и до репродукции. Знаете, я не готова ещё и ребенка фиктивного рожать.

Данила Турбин

– Да перестань упрямиться, Марин, – говорю, с трудом растягивая губы в улыбке, а хочется её хорошенько встряхнуть, – какие дети? Я их вообще в ближайшие лет десять не планирую. И это, кстати, прописано в новом договоре. Ознакомься, прошу.

Тяну проблемной сотруднице папку и она её всё же нехотя открывает. Погружается в изучение, аж губу нижнюю закусывает от усердия. А я ругаю себя на чем свет стоит. Как же я ошибся с выбором! Все-таки далёк я от народа. Ох как далёк.

Я искренне считал, что двадцатипятилетние девственницы тихие и забитые создания с кучей комплексов и бедственным материальным положением. А иначе что бы им мешало вести нормальный образ жизни? Но, выходит, я ошибся. Марина Реброва не тихая и не безобидная, а финансовые трудности её не пугают. Но как вообще можно прожить вдвоем с беременной сестрой на зарплату сто тысяч рублей? Я выяснял. У них больше никогда не получалось. По моему мнению это где-то за гранью человеческих возможностей, и вот в этом и был мой прокол.

Можно было бы Ребровых выгнать, конечно, и нанять новую девушку на роль жены. Да вот только времени мало и язык мой – враг мой. Я вчера с дуру поспешил и назвал друзьям имя невесты – Марина. И таким образом сократил круг подходящих кандидатур. Теперь какую-нибудь Машу не наймешь. С Варваром такой откровенный мухлеж не пройдёт.

Продолжаю наблюдать за реакцией Марины. Вроде бы она теряет категоричный настрой. Вид задумчивый, но не хмурый.

– Если возникают вопросы, задавай. Отвечу, – решаюсь пробить почву.

Я не особо терпеливый человек и сидеть в неизвестности не люблю.

– Да, есть, – отвечает Марина, подняв на меня взгляд. – Начнём с самого главного: зачем вам это надо? Я читаю и не могу найти в вашем предложении логику. Не представляю, по какой причине человек может потратить столько денег на фиктивную жену, которая даже спать с ним не должна.

Сказать, не сказать? Почему-то кажется, что если промолчу, поставлю на договоре крест, а если озвучу… Такой как Реброва моя причина покажется пустячной. Ей не понять, что в нашем обществе деньги давно лишь средство для создания максимального комфорта, а не обязательный атрибут для выживания, как у них, у бедных.

– Понимаешь, есть один очень ценный предмет. Фамильная реликвия, которую я по незнанию проиграл другу, – решаюсь все же быть с ней честным, но взвешиваю каждое слово, прежде чем его произнести. Хочу добавить дурацкой бутылке важности. – По условиям спора друг вернёт мне ценность в качестве подарка на свадьбу. Но лишь в том случае, если брак будет заключён по любви. А год – это некое мерило, которым мы обозначили настоящие, проверенные временем отношения, а не фикцию. Понимаешь?

– Допустим, – кивает Марина, – но вы так уверены в моих актерских талантах? Я ведь не испытываю к вам чувств.