До мировых и общероссийских проблем в тот раз не дошли.

Ерохин приобретал известность. К нему подходили с предложениями и вопросами. Он теперь был вроде магнита для мыслей.

Мысли у рабочих кружили обычно вокруг повседневных нужд. Вокруг кредитов, например. Вокруг квартплаты. И вокруг всего сугубо производственного. Государственно рабочий человек в массе своей не мыслил.

Но бывали приятные исключения.

Владимир Антонов, классный слесарь, передал Ерохину целое сочинение, страниц на восемь. Он, оказывается, учился в Рабочем университете, и там им задавали серьёзные темы для размышлений. Антонов дельно, с примерами, выявлял, что управленцы на заводе никудышные, да и не только на заводе. Подразумевалось, что и в стране. Из-за плохого управления, получалось у Владимира Валентиновича, половина добра портится и труд наполовину напрасный.

Из «советов царю» чаще всего были советы «наказывать, кого следует и как следует». Получалось, что наказывать – первое царское дело. Ерохин не соглашался:

– Если в наказания основную власть вложить, то ничего улучшить не сможем. Хорошее надо заводить – это главное. Порядок на привычке к хорошему стоит, а не на наказаниях. Карать тоже придётся, но ты сперва о хорошем порадей.

Интересовались, как с политикой и с политиками будет. Больно уж они заврались и оборзели.

– Политикой заниматься не будем, – разъяснял Ерохин. – Ни к чему она трудовому народу.

– А как же тогда?

– Что – как же?

– Ну, как обсуждать, как решать…

– А с людьми советоваться.

– Так разве по каждому вопросу людей соберёшь? Работать же тоже надо!

– А зачем по каждому вопросу? Законы по крупным вопросам должны быть. И устойчивые. У них вон Дума по тыще законов за год принимает. Считай, законов по пять в день. Мельтешенье, а не законы. Возьми Трудовой кодекс. Он у них всегда устаревший. Только вникнешь, а уже то не действует, другое переменилось. Поправки без конца! И все не в нашу пользу!

Целая история произошла с вопросом о зарплатах управляющим. Говорили, что у них зарплаты по миллиону и больше. Рабочих давно задевала и язвила эта несправедливость. И общее мнение давно сложилось: с несправедливостью этой надо кончать.

– Видал, что получается? – разъяснял Ерохин. – Как нам зарплату прибавить, так средств, видите ли, нет. Производительность труда, мол, низкая. А кто за эту производительность отвечать должен, если она не растёт? Рабочий, что ли? Нет, тот, кто организует работу. Вот и скости им заработки, добавь рабочим.

Вроде бы понятно. Однако Вася Криворучко преподнёс сенсацию.

– Я у сестры спрашивал, она в бухгалтерии работает. Цифры принесла. Мы с ней подсчитывали. Сколько выйдет, если начальникам, включая всех ИТР, зарплату до средней понизить, а разницу рабочим на зарплату отдать.

– Ну?

– Сиськи мну! По тысяче сто два рэ на брата.

– Тоже деньги.

– Так это в год. А в месяц, считай, по 91 рэ с мелочью.

– Не может быть!

– Не веришь – сам считай, – обиделся Вася.

– Так что же, мужики, получается? Нам справедливо платят, что ли? Явно же несправедливо! Наши из четвёртого цеха в Канаду ездили. Там квалифицированный сборщик менее 30 долларов в час не получает. А работа с нашей сравнимая.

– И другой факт возьмите в расчёт, – подхватил Зворыкин. – Чтобы нашу с вами продукцию в магазине купить, три года назад надо было пять месячных зарплат, а сейчас и шести не хватит.

Стали вместе считать. Убедились: прав Николай Юрьевич. Ничего себе справедливость! Работа та же, техника и технология – те же, а доля рабочего заработка в цене продукции падает! Ну, хотя бы неизменной была!

Много больших открытий сделали мужики. Со стороны ежели поглядеть, похожи они были на малолетних детей, когда те впервые обсматривают и обтрогивают окружающий мир. И брала оторопь: неужели так отупляют работа и телевизор? Неужто так засасывает леность мысли, несамостоятельность мысли?

Мастер Сергей Петрович подошёл как-то к Ерохину и сказал:

– Михаил! Мне цеховое начальство дало поручение внимательнее и строже следить за твоей работой. У них сигналы, что ты народ мутишь.

– Ну, раз поручили – давай следи!

– Чо ты взъедаешься? Я тебе плохое когда-нибудь делал?

– Нет.

– Ну, вот и послушай! Начальству на тебя персонально глубоко наплевать. Значит, им наводка дана.

– Да пошли они все! Не старые времена.

– Старые времена мы с тобой ещё застали. Помнишь, из ПТУ пришли? У кого тогда работе учились?

– У Владимира Васильевича, царство ему небесное.

– Царствие-то небесное… А что с ним было, может, помнишь?

Ерохин хмуро молчал.