Шрифт:
— Отползите туда, сэр! И не двигайтесь, пока я не скажу…
Мистер Ремингтон послушно перекатился в соседнюю ложбину: куда именно собирался стрелять спецназовец, понять было сложно, потому что значительную часть обзора теперь закрывал мощный джип.
— Марта!
Очевидно, потерявшая сознание женщина все еще оставалась в перевернутой машине.
— Помогите! Нужно срочно…
Мистер Ремингтон не успел закончить, как их автомобиль с глухим и на удивление негромким хлопком превратился в оранжево-красное облако пламени, из которого во все стороны разлетелись малиновые и черные хлопья. Коротко взвыл раскаленный воздух, пахнуло гарью, и рассыпчатыми очередями взорвались оставшиеся в салоне патроны…
— Вы в порядке, сэр?
— Кажется, да.
Теперь следовало разобраться, кого надо будет поблагодарить за приключение…
Глава 2
Ахмед Закатов когда-то был очень хорошим актером.
А хороший актер всегда искренне верит в то, что играет.
Например, Ахмед считал себя солдатом, а не убийцей.
И не уставал повторять в многочисленных интервью, что всего лишь защищает свою республику от убийц, вторгшихся, чтобы покорить и разорить свободолюбивый чеченский народ.
Он по мере сил исполнял свой долг — и, пожалуй, даже гордился этим.
Так, наверное, было легче жить…
Родился Ахмед Закатов в 1959 году в многодетной семье, депортированной во время войны по приказу товарища Сталина в Северный Казахстан. Вернувшись на родину, талантливый юноша окончил театральный институт, поработал на сцене и даже приобрел популярность у зрителей, однако спустя несколько лет сменил подмостки на руководящий кабинет по линии культурно-массовой идеологической работы.
С началом первой русско-чеченской войны Закатов, как и большинство мужчин его рода, взял в руки оружие — и довольно скоро стал известным полевым командиром. Вооруженная группировка под его руководством действовала на юго-западе республики, около Урус-Мартана, и даже участвовала в захвате Грозного летом 1996-го.
Примерно тогда же судьба свела его с Олигархом — сначала на секретных, а потом и на официальных встречах высших руководителей российской и чеченской стороны. С тех пор они относились друг к другу с подчеркнутым и осторожным уважением: слишком много эти люди знали друг о друге такого, что не должно было стать достоянием гласности ни при каких обстоятельствах…
Будучи храбрым, хитрым, неглупым и хорошо образованным человеком, Ахмед Закатов почти сразу же нашел свое место в высших кругах чеченской политики. В качестве представителя умеренного и прагматичного крыла сепаратистов он был включен в состав чеченской делегации на мирных переговорах в Хасавьюрте, после чего стал заместителем премьер-министра и специальным представителем президента Аслана Масхадова по иностранным делам.
Кроме того, он и в дальнейшем командовал своей вооруженной группировкой, пока не получил легкое ранение в очередной перестрелке с российским спецназом осенью 1999-го. Вскоре после этого Ахмед Закатов, осознавший, что изображать смерть на сцене — это одно, а умирать по-настоящему — совсем другое, посчитал необходимым сменить пятнистый горный камуфляж на костюмы от дорогого лондонского портного.
Оказавшись в относительной безопасности, за границей, Ахмед Закатов, однако, по-прежнему продолжал считать себя активным бойцом чеченского сопротивления — только теперь уже на фронтах пропаганды и информационной войны.
Конечно, и здесь, на этих фронтах, тоже время от времени проводились спецоперации, наносились удары и контрудары, однако настоящая кровь проливалась противниками крайне редко. Существовали, в конце концов, определенные правила, нормы, границы приличия… Именно поэтому известие об отравлении Алексея Литвинчука обеспокоило вице-премьера чеченского правительства в изгнании не на шутку.
Нет, все-таки Ахмед Закатов был — и остался очень талантливым актером!
В этом смог бы удостовериться каждый, кто увидел бы его сейчас, на тротуаре, перед крыльцом небольшого уютного особняка, принадлежащего известной британской актрисе баронессе Нэнси Хардгрэйв.
Баронесса была его многолетней покровительницей, ввела в круги высшего общества Лондона и даже как-то заплатила денежный залог в размере пятидесяти тысяч фунтов стерлингов, чтобы Закатов смог остаться на свободе до официального отказа о его депортации…
— Что там случилось? Долго еще?
Из-под открытого капота представительского «мерседеса», который добрая баронесса Хардгрэйв по мере надобности предоставляла в распоряжение чеченского вице-премьера в изгнании, высунулась озабоченная физиономия водителя:
— Не знаю, сэр. Очевидно, придется вызывать техническую помощь.
Ахмед Закатов с досадой и почти не скрываемым раздражением хлопнул себя ладонями по бедрам, после чего на всю улицу разразился тирадой, в которой были густо намешаны русские и чеченские ругательства:
— Я не должен туда опаздывать, понятно?
— Я делаю все возможное, сэр, — обиделся водитель.
— Ладно, что уж теперь…
Из дома, привычно перекатывая под пиджаком борцовскую мускулатуру, вышел постоянный телохранитель Закатова с мобильным телефоном в руке:
— Они обещают прислать машину через пятнадцать-двадцать минут.
— Слишком поздно. Нет, ждать я никак не могу… — Ахмед Закатов махнул рукой, подзывая такси, которое как раз в этот момент медленно проезжало по улице. Убедившись, что кебмен заметил потенциального пассажира и теперь обязательно остановится, он повернулся к охраннику: — Останешься здесь, потом приедете — вместе с «мерседесом». Заберете меня после приема.
Распоряжение охраннику не понравилось, но обсуждать приказ он не решился:
— Будет сделано, командир.
Ахмед Закатов открыл дверцу такси и уселся на заднее сиденье, стараясь не ж пачкать и не помять полы черного кожаного плаща…
— Все, наконец-то, — по-русски он говорил с едва заметным чеченским акцентом.
Впрочем, так же, как и по-английски.
— Здравствуйте, уважаемый!
— Здравствуйте, Семен.
За рулем такси действительно сидел не кто иной, как Семен Могилевский — собственной персоной.
— Не ожидали?
— Неужели не было никакой другой возможности побеседовать? — Закатов довольно скептически относился к инсценировкам подобного рода. Хотя справедливости ради стоило признать, что именно эта инсценировка получилась вполне натуральной.
— Ну, вы же понимаете, мой дорогой Ахмед! Все время — чужие уши, чужие глаза. Журналисты, полиция… Незачем давать им лишнюю пищу для размышления, верно?
— Пожалуй, вы правы, Семен.
— Не лезть же мне ночью к вам в дом через форточку, верно? Могут превратно истолковать, и родится еще одна нездоровая сенсация…
Шутка была заготовлена заранее и ничуть не затрагивала чести миссис Нэнси Хардгрэйв, приютившей у себя чеченского политического эмигранта.
Поэтому Ахмед Закатов посчитал для себя вполне возможным улыбнуться: