Значит, время работает на беглеца, и лучший вариант — пересидеть в тенечке до той поры, пока противник не сыграет отбой до следующего раза? Вероятно… Жаль только, что и охотники ожидают от загнанной дичи именно такого решения.

Стоп! Что-то происходило сзади, в той стороне, откуда начиналась погоня, и слух Виноградова, уже притерпевшийся к монотонному урчанию оставленных на холостом ходу двигателей, отреагировал на это без промедления. Там, у памятника, кто-то решительно прибавил газу, и почти одновременно оба мотоцикла тронулись с места. Владимир Александрович попытался определить направление: получалось, что застоявшиеся без седоков стальные кони с ревом уносились куда-то прочь, в направлении выезда из парка.

— Слава тебе господи…

В самом начале безымянной аллеи, совсем недалеко от того места, где прятался от преследователей Виноградов, появилась большая и шумная группа туристов, в которых он сразу же и безошибочно, еще до того, как услышал пояснения гида, узнал соотечественников.

— Как я уже говорил, господа, Мраморная арка, которую мы осмотрели, построена архитектором Джоном Нэшем по модели римской арки Императора Константина. Сюда она была перенесена в тысяча восемьсот пятьдесят первом году, от Букингемского дворца, и стоит теперь совсем недалеко от Speaker’s Corner, Уголка Оратора, где любой человек может высказать свое мнение по любому вопросу перед всеми, кто готов его слушать. Кстати, считается, что своим появле-нием Уголок Оратора обязан драматическим событиям, которые разыгрывались здесь в пятидесятые и шестидесятые годы девятнадцатого века. Дело в том, что северо-восточная часть Гайд-парка в тот период неоднократно служила ареной кровопролитных стычек революционно настроенных рабочих Лондона с полицией, поэтому власти в конце концов приняли решение о выделении места для свободного изъявления народом политической воли…

Кажется, преследователи предпочли отступить.

Логично! В гаком деле, как ликвидация, главное — вовремя смыться. На их месте Виноградов поступил бы точно так же: вывел оставшихся людей и через некоторое время в более удобной ситуации предпринял бы еще одну попытку.

Следовательно, на сегодня все — можно спокойно идти пить кофе со сливками.

— А раньше на месте Мраморной арки стояла печально известная Тайбернская виселица, главное место казней в Лондоне до конца восемнадцатого века. По официальным данным, всего здесь отправили на тот свет больше пятидесяти тысяч человек…

Хорошо, если сегодня в Гайд-парке не станет на одного покойника больше, подумал Виноградов.

— …да, так вот, господа, на противоположной стороне улицы Парк-лейн находится еще одна достопримечательность — арка Веллингтона, рядом с которой расположен так называемый Эпсли-хаус, дом герцога Веллингтонского. Сейчас мы именно туда и направляемся. Очень любопытен адрес этого дома: Лондон, № 1. Здесь расположена известная коллекция фарфора и картин… — Голос гида удалялся по аллее, и вместе с ним удалялась туристическая группа из России.

Кажется, это у Гёте написано: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет!»

Или еще, из афоризмов: «Мудрым пользуйся девизом — будь готов к любым сюрпризам!»

Поэтому Виноградов с большим трудом заставил себя подняться, отряхнуть перепачканные колени и локти и сделать первый шаг из укрытия, вслед за туристической группой…

Весь огромный периметр Гайд-парка не смогла бы оцепить даже дивизия гвардейской королевской пехоты, поэтому вскоре Владимир Александрович уже проходил мимо станции метрополитена «Найтсбридж» с видом человека, прекрасно представляющего, куда и зачем он направляется.

Кажется, он не особенно выделялся в толпе. Однако одежду следовало сменить — как правило, руководители подобных операций ориентируют поисковые группы, прочесывающие район, на уже известные приметы.

Вряд ли, конечно, дело у них поставлено настолько масштабно, но всегда лучше перестраховаться.

Да здравствует хорошо развитой капитализм! Все для человека, все на благо человека…

Ни в «Харродз», который был здесь совсем недалеко, ни даже в более демократичный и веселый универмаг «Харви Николз» Владимир Александрович не пошел. Вместо этого он заскочил в недорогой магазинчик, на витрине которого без особого удивления прочитал объявление о распродаже, написанное на пяти языках, включая русский и даже арабскую вязь.

Виноградов купил сумку с ремешком через плечо, широченные штаны цвета хаки, пятнистую куртку со вставками из натуральной кожи, а также бейсбольную кепку с эмблемой какого-то спортивного клуба. Там же, за шторой примерочной кабины, он и переоделся. Обувь менять не стал — своя привычнее, неизвестно еще, сколько и как придется побегать. «Засвеченный» гардероб он аккуратно сложил в сумку: не выбрасывать же!

Продавец, конечно, его прекрасно запомнит, но ведь до процедуры опознания Владимиру Александровичу еще предстояло дожить…

— Спасибо!

— Вам спасибо, сэр!

Виноградов и сам не заметил, как, выйдя из лавки, оказался на площади перед каким-то дворцом. Судя по указателю, это был Музей Виктории и Альберта. Очень красивое место…

К тому же, если верить путеводителю, Владимир Александрович стоял сейчас рядом со знаменитой католической Бромтонской часовней, в которой во времена «холодной войны» оборудовал тайник вездесущий КГБ…

Захотелось к жене и детям — в дождь и холодную слякоть питерского ноября.