— Согласно Конституции нашей страны, права и свобода граждан равны. Вот теперь все точно на своих местах.

3.

Оля дергает, чтобы быстрее убраться из коридора. Но я иду, чеканя шаг. Пусть кошка верещит сколько угодно. Унижать себя не позволю.

В спину раздаются смешки, и даже аплодисменты. Видимо, Алина успела достать многих. Удивлена, что Миронов не бросился убивать, защищая свою белобрысую. Тем спокойнее. Может, поймет и отстанет.

— Лий, давай же скорее. — Оля тянет за рукав, постоянно оглядываясь.

Мы уже заходим в раздевалку и закрываем двери. Можно выдохнуть. Новой знакомой волнения не показываю, но, если честно, внутри меня трясет. Все — таки подобный поступок мне несвойственен.

— Опаздываем!

Я и сама вижу. Не успеваю в полной мере полюбоваться шикарной раздевалкой. Это вам не крючки на стенках и скрипучие скамьи. Нет! Отдельные шкафчики, удобные стулья и — внимание — душевые! Но даже наличие последних не мешает скучать по старой школе. Сейчас бы на совмещенном уроке я бы исподтишка рассматривала Степу, красующегося перед одноклассницами. Столько «бы» и не повернешь назад ради них.

Натягиваю лосины и длинную футболку, убирая волосы наверх. Они длинные и вьются, во время бега или прыжков постоянно норовят залезть в лицо.

— Строимся!

Зычный голос физрука разносится по залу. Молодой, спортивный. Дашка кипятком бы сикала, увидев. Красивые мужчины ее слабость. Что не мешает ей хорошо учиться и быть примерной дочерью. Я рисую, она глазами любуется. Каждому свое, как говорится.

— Жемчужная?

— Здесь, — пищу из хвоста шеренги.

— Шаг вперед.

— Ей, Андрей Ильич, не шаг, а прыжок делать нужно. Не увидите.

Господи… Закатываю глаза. Школа новая, люди новые, а тупые шуточки везде одинаковые. Вы еще про багажник пошутите.

— Богдан, ты ни хрена не понимаешь, она не мелкая, а компактная. В багажник закинул и поехал.

Ну? Что я говорила?

— Разговорчики, — рявкает Андрей, судя по всему, Ильич, с трудом сдерживая смех.

— Всё — всё, умолкаю. А то тоже окажусь под кофейным душем. Да, новенькая?

Парень из компании условно знакомых мажора подмигивает и широко улыбается. И пусть я злюсь на тупые шутки, но его улыбка такая искренняя, что рот растягивается в ответной сам собой.

Продолжая улыбаться, поворачиваюсь, чтобы вернуться на свое место и чуть не спотыкаюсь от неприятного ощущения на спине. Будто жжет. Никогда раньше такого не испытывала. Передергиваю плечами и бросаю взгляд назад. В дверях стоит Миронов и прожигает меня насквозь. Думала, что чувствовать чужой взгляд — это миф. Но иначе чем объяснить то, что только что было?

— Пять минут разминка, затем бьемся на команды.

— Оль, что это значит?

Она подходит первая, увидев меня в растерянности. К такому формату урока я не была готова. У нас стандартно: бег, шаги, наклоны. Ну или прыжки в высоту (мой кошмар кошмаров). И только если остается время, пацаны играют в баскетбол.

— Вольные упражнения на разогрев мышц, а потом парни наберут команды. Ты не переживай, — толкает в плечо, — они девчонок в свои игры практически не берут. Мы как зрители. Вот, видишь?

Показывает темноволосого парня, которого раньше в зале не было. Это Макс из параллельного. Извечный соперник нашего Мирона.

Отвлекаюсь, чтобы спросить, как его в итоге зовут — то, но объект нашего разговора подходит к нам.

— Привет. Ты, слышал, новенькая? Я Макс, а ты, девочка с красивой фамилией?

— Лия. Очень приятно.

Он легонько пожимает мою руку, и от этого жеста внутри становится очень приятно. Я не чувствую злости, исходящей от парня.

— Играешь в баскетбол?

— Смеешься, с ее ростом? — Оля подходит сбоку, вклиниваясь между нами. — Иди куда шел.

— Да нет, я серьезно. Будешь в моей команде?

А собственно, почему бы и… да?

С меткостью проблем нет. И в старой школе, если кто — то из ребят меня приподнимал повыше, я ни разу не промахнулась.

— С удовольствием. Только есть один нюанс.

— Слушаю. — Максим наклоняется ниже, и я шепчу ему про свой опыт игры.

— Понял, малышка. — Забавно прикрывается руками. — Прости, я не специально. Только не бей.

— Я привыкла уже. Почему — то на него не сержусь. Верю, что вырвалось само, не желая меня обидеть.

— Можно тогда буду тебя называть так? — Он снова наклоняется к самому уху.

— Слышь, Горецкий, набирай людей. Хватит лясы точить.

Миронов проходит так близко, что я могу ощутить аромат его парфюма. Приятный, надо сказать, аромат. Свежий.