— Посторонись, пугало. Встала на проходе.

Девчонка отскакивает, бормоча извинения. А я оборачиваюсь, пытаясь все — таки рассмотреть цвет глаз.

— Хорошенькая, — Богдан пихает локтем. — Интересно, в каком классе эта прелесть?

— Сейчас узнаем. — Показываю на квадраты с классами, где мы должны построиться.

Но вопреки логике девочка проходит в здание и, сколько не высматриваю, на местном плацдарме не появляется.

Зато Алина находит ее безошибочно, цепляя блокнот, в котором златовласка что — то вдумчиво черкает. Лютова бросает вещицу, специально наступая каблуком. Мы стоим дальше и слова не разобрать.

— Я так понимаю, это и есть та отличница, которой наша звезда заочно проиграла? — Костян внимательно следит за моей реакцией, а я за лицом девчонки.

— Видимо, да.

— Девочка красотка. Мелковата только. Но ее это не портит. А. дружище?

— Что? Нет. Не знаю. Терпеть не могу гномов.

— Ну — ну.

Тем временем Лютова тащит блокнот к нам, громко вереща, что там нет ничего интересного. Ведет себя как откровенная стерва. Хотя почему «как»? Ее стервозность точно раньше нее родилась.

Пора вмешаться или посмотреть, как девочка с запахом ванили будет вести себя дальше? Чем ближе она подходит, тем чаще, мне кажется, я вдыхаю кислород. Тупость какая — то: нюхать другого человека. Но я сейчас готов быть тупым. Только бы еще немножко вдохнуть. А том сразу стану нормальным. Честно — честно.

Лютова глумится, поднимая альбом над головой. Девчонке даже в прыжке не достать. Улыбаюсь, смотря на забавно сжатые кулачки и сердито поджатые губы. Не над ней смеюсь, а… а хрен его знает, над чем.

Косте надоедает наблюдать за цирком, и он отбирает альбомчик, протягивая новенькой:

— Не теряй больше, малышка.

Говорит ей, а смотрит мне в глаза. Пока отвечаю ему вопросительным взглядом, Лютова с Даном наезжают на Костяна. Он не обращает никакого внимания, продолжая гипнотизировать. Наконец, что — то разглядев (самому хотелось бы знать, что?) друг кивает и заходит в класс.

Когда классуха задерживает новенькую у доски, напрягаюсь, буквально пожирая ее глазами. Охренеть. Даже уродская местная форма ее не портит. Раньше как — то не было возможности рассмотреть. Но глаза… я хочу видеть эти глаза! А она, как назло, боком встала и о чем — то беседует с Мариной. Анатольевной в смысле.

Богдаша выдает шутку за шуткой, а я подбираюсь, когда вижу, что девочка разворачивается к классу лицом.

Я сознательно занял первую парту, согнав подружек Лютовой. Девочка невысокая и сзади просто ничего не увидит.

Ну же… садись сюда.

— Азалия? Марина Анатольевна, за что? Что мы вам сделали? Бедный цветочек точно выдержит нашу заботу?

Что он сказал? Азалия? Её так зовут? Невероятная девочка. Даже с именем не подвела. Готовлюсь подвинуть стул, чтобы она могла сесть, но она уверенно шагает мимо, держа путь к… последней парте?

В последний момент вижу выставленную ногу Вики, линкиной подруги. Девчонка зацепляется и начинает падать. Успеваю подхватить за воротник и поставить на ноги. Она дергает плечиками, обдавая своим невероятным запахом.

Замираю, стараясь вдохнуть поглубже. Смахивает на клинику, если честно. Жду благодарности за спасение. Не моргая смотрю, боясь пропустить.

— Спасибо, — и смахивая руку, идет дальше.

Это как так? Моя самооценка рыдает под плинтусом, а сам я тупо хлопаю глазами. Хорошо хоть ступор длится пару секунд, и никто не успевает заметить. Богдаша хмыкает, но очень надеюсь, не в мой адрес. У меня принцип не бить морды друзьям, а он все — таки лучший. Друг в смысле.

Анатольевна толкает речь по поводу последнего года обучения. А меня тянет обернуться назад и посмотреть, видно ли эту кнопку на задней парте. Надо было туда садиться. Хотя где гарантия, что она бы подошла? Да нигде. Походу, она боится Лютовой. А нас вместе сегодня только слепой не наблюдал.

— Отметим? — Алина прижимается всем телом, беся до зубовного скрежета. Как можно быть настолько тупой? Каждый раз объясняю, что не люблю нарушений личного пространства. Все эти обнимашки — целовашки не мое. Если честно, я и целуюсь в губы ооочень редко. Брезгливо. Ну это как пить из чашки, из которой уже отпили. Фу же.

Снимаю руки девушки и говорю, что сегодня с родаками договорился посидеть вечером.

— О, давай я с тобой? Представишь наконец — то свою девушку родителям.

Алина кокетливо поправляет волосы, а мне хочется собрать их в хвост и… в общем, ей лучше помолчать сейчас.

— Ты ничего не путаешь? Родителям я готов представить только особенную девушку. Для меня особенную. Если ты понимаешь, о чем я. Без обид, Алин, но я сразу обозначил рамки. Если тебя не устраивает, не держу.

Втайне надеюсь, что она обидится на мое хамство, и даст вдохнуть спокойно. Но чего у Лютовой не отнять, это упорства. А она четко решила, что этот год мы вместе.