— Иди на седьмой этаж, займи очередь, как свет дадут — пройдешь рентген, дождись, пока проявят, и мне принесешь. Перед тем, как снимать будут, дашь Сергею Сергеевичу пятерку, скажешь, доктор Чистяков просил, пусть прямо на мокром посмотрит и, если что, на направлении напишет.

Саша-Е сперва не понял про свет, но мужики в очереди под рентгенкабинетом объяснили, что в городе, между прочим, осуществляют веерное отключение районов с целью экономии электроэнергии — и откуда он такой взялся, что простых вещей не знает? А Саша и вправду не знал — у шефа на обеих базах свет горел бесперебойно, и дома у братьев Евженко тоже, потому что их дом стоял рядом с радиозаводом «Нейтрино», который недавно заключил контракт на поставку большой партии передвижных радиолокаторов каким-то нефтяным азиатам и, единственный в городе, ни под какие отключения не попадал, хоть веерные, хоть конвейерные.

Само собой, после такого вступления разговор в очереди сам собой перекинулся на такие-сякие власти, политику вообще, и сразу запестрел бесконечными блинами и матерями. Саша в такие разговоры не влезал — что думаю, то думаю, а плескать языком не обязательно. Другие же отводили душу всласть, пар выпускали. Только один мужчина постарше, не видный ни размером, ни рожей очкарик, высказался коллективу против шерсти:

— Бросьте, мужики! Политикой надо или всерьез заниматься, если уж ты боец, или вообще её в голову не брать. Жить и так тошно, на черта ещё и душу травить, все равно ничего не изменим. А нервные клетки не восстанавливаются.

Один тут же взвился — маленький, но жутко дебелый, квадратный такой, лысый как коленка, а может, бритый налысо. И на костылях, похоже, ногу сломал.

— А я боец!

— И что, занимаетесь политикой всерьез?! — с почти что незаметным ехидством поинтересовался очкарик.

Квадратный чуток притих:

— Не занимаюсь, кто меня туда пустит…

— А если б пустили? Вы сразу знали бы, что делать? Там тоже непросто, так все закручено… Это нам тут языки чесать просто, а там, когда начнешь думать про все системно, сам зачешешься.

И вот тут квадратный развернулся вовсю:

— А что мне думать, я и сейчас знаю, что делать!

Очкарик вежливо улыбнулся:

— Вы, случаем, не полковник в отставке?

— Нет, не полковник — майор! А что?

— Да просто чувствуется, — снова улыбнулся очкарик.

Квадратный вдруг тоже улыбнулся:

— Оно конечно, служба на человеке свой след оставляет.

И замолчал было, но очкарик так его не отпустил — спросил с явным интересом:

— И какой же вам известен рецепт от всех политических бед?

— А очень простой! — майор рубанул воздух костылем. — Стрелять! Всех ворюг вылавливать — и к стенке! Был бы я президентом, быстро порядок навел бы! Они ж там не о государстве думают и не о нас с вами, они думают, как им наворовать и с наворованным смыться! Стрелять гадов! И первого Лаврентьева!

Очередь как-то уступила трибуну этим двоим — дебелому майору и невидному очкарику. Но тут кто-то вмешался:

— А почему именно Лаврентьева первым? Я такого вообще не слыхал.

— А это у нас в Дальнем Куту самый первый ворюга, прохвост, пробы негде ставить!..

Саша усмехнулся про себя. Да, видать, майор не там служил, где стреляют. Сам он с братаном вместе успел Афгана прихватить, хоть самый хвостик, стрельбы насмотрелись. Туда, конечно, пацанами ушли, но домой мужиками вернулись. Постепенно в голове уложилось, теперь-то понятно, что получается, когда начинают политические проблемы стрельбой решать…

Хотелось ему подкинуть пару наводящих вопросов — заинтересовал его разговор о прохвосте Лаврентьеве: ближе к специальности, Алексей учил собирать разведданные, местную круть Саша знал наперечет, а вот эта фамилия попалась впервые.

Но тут над дверью кабинета загорелся фонарик с надписью «Не входить!» — и майор подался ближе к двери, видно, он в очереди первый был.

Вышел доктор — молодой, худощавый, с короткими светлыми волосенками. Оглядел очередь, быстро собрал направления, сложил пачечками: ноги к ногам, грудные клетки — к клеткам. Для Саши компании не нашлось, но доктор сам его вытащил:

— А вы первым пойдете, у меня аппарат как раз на голову настроен.

Квадратный майор было грохнул об пол костылем, но доктор его утихомирил:

— Не волнуйтесь, раньше вас он все равно домой не уйдет, ему ещё свой череп к травматологу нести.

— А мне свою ногу?!

— Вам сегодня гипс снимут, и пойдете домой ножками, а что с его черепом будет, пока неясно.

Саше стало от таких разговоров неуютно, и он шагнул в кабинет вслед за доктором, напрочь забыв о разговорах в очереди.

Доктор Сергей Сергеич выкобениваться не стал, пятерку принял, вызвал из подсобки мужичка постарше, тоже в белом, тот велел лечь на стол (холодный, зараза), прикрыл Саше морду тяжелой вонючей резиной, предупредил, что, когда даст команду, надо будет замереть и лежать неподвижно, долго чем-то скрипел, потом крикнул откуда-то издали: «Не двигаться», загудело, стихло, мужичок вернулся, буркнул: «Перевернитесь на правый бок», снова поскрипел, снова велел не двигаться, снова загудело, и наконец Саше дозволено было встать.