— У нас все характеризуются хорошо, до самого осуждения, — проворчал Кучумов. Это в нем душа кипела, злился на Слона, срывал злость на своих. По твоим каналам, Трофимыч, сигналов на него не было?

— Никак нет, товарищ полковник.

— Ну допустим. Дежурил он в очередь?

— Нет, подменял товарища.

— Внезапно? — насторожился полковник.

— Нет, это уже второе дежурство у него сдвинутое. Сменщик его, младший сержант Глянцев, лежит в больнице. Дифтерия.

— Дожили, а?! Милиция дифтерией болеет! — Дмитрий Николаевич ткнул кнопку интеркома. — Лидия Макаровна, немедленно ко мне майора Пантюхо!.. Продолжай пока, Илья Трофимыч.

— Кравцов Юрий Витальевич, семьдесят первого года, охранник из агентства «Баярд». Холост, жил с родителями на Черногузовке, в частном секторе.

— Это тот, которого на лестнице застрелили?

— Да. Успел перед смертью два раза выстрелить из табельного пистолета Макарова. Пули еле нашли, в штукатурке под потолком. Наверное, уже раненный стрелял.

— Что по нему есть?

— До армии были приводы. По Кагановскому райотделу…

— А почему по Кагановскому, а не по Столичному?

— А он на восточном краю Черногузовки жил, уже за Водобудом. Пасечная, 28.

— И что за приводы?

— Два раза — драки на дискотеках, один раз — хулиганские действия против соседа по улице. Тот подал в суд, потом остыл, то ли родители упросили, забрал заявление. А парня тут же под осенний призыв в армию отправили. Служил в ВДВ, в Забайкалье. Вернулся вроде бы человеком, место сразу не мог найти, прирабатывал грузчиком на Цыганском рынке, потом друзья устроили в агентство.

— С рынка за ним ничего не может тянуться?

— Пока неясно.

— Почему он оказался на лестнице, а не на посту?

— Неизвестно. Да мало ли, мог по нужде отойти или к секретарше знакомой заглянуть.

— Это у них такая дисциплина в агентстве?

— Разрешается, если предупредил напарника.

— А он предупредил?

— Напарник пока говорить не может, это тот, что вместе с Горбылем был в менке… А мог оказаться на лестнице, отступая от бандитов…

В дверь постучали, на пороге возник майор Пантюхо в сапогах и фуражке, с ладонью у козырька:

— Товарищ полковник, по вашему приказанию…

— Слушай, майор, ты что думаешь, строевой отдел нужен, чтобы люди умели ходить строем?! Твоя обязанность — чтобы люди были в строю! Почему не все охвачены прививками от дифтерита?

— Так, товарищ полковник, это ж медчасть…

— Товарищ майор, приказываю: завтра же выявить всех уклонившихся от прививок, доставить в медчасть и лично проследить, чтоб всем уколы сделали. К исходу дня доложить о выполнении!

— Товарищ полковник, разрешите доложить, это ж их половина сляжет на три дня…

— Владлен Тимофеевич, пусть лучше сейчас на три дня, чем под выборы на месяц… А ты сам-то прошел вакцинацию?

— Мне не надо, я в детстве переболел.

— Да? И что, были осложнения?

— Не знаю, товарищ полковник, — растерянно отозвался Пантюхо. — Если надо, позвоню матери в Курск, спрошу…

— Да ладно, это я так. Можете идти.

Майор сделал поворот налево кругом, четко прищелкнув каблуками, и удалился.

Кучумов посмотрел вслед, покачал головой:

— Похоже, все-таки были осложнения… На чем мы там застряли?

— Говорили о погибшем охраннике Кравцове. Пока нет оснований подозревать, что это на него охотились. И, прямо скажем, если бы какие-то рыночные дела, то вряд ли стали бы маскировать под ограбление. Там все проще.

— Продолжай, Илья Трофимыч.

Казьмин перевел дух, продолжил — уже с другой интонацией:

— Мироненко Григорий Иванович, сорок шестого года, женат, имеет сына и внука. Юрист «Союза обворованных»… извиняюсь, «Союза защиты вкладчиков». Специалист по гражданскому праву. Две пули в грудь, одна в голову.

Кучумов поднял глаза, потом кивнул:

— Да, это наводит, мы с тобой уже говорили…

— С девяностого года активность у него шла по нарастающей. Имел даже свою юридическую консультацию. Основной вид деятельности — оформлял новые фирмы. С девяносто четвертого начал сбавлять обороты, доход консультации постоянно снижается. Около месяца назад уступил свой пай младшему компаньону — есть там у него такая Огиенко Наталья Васильевна, шестьдесят третьего года, — а сам перешел в «Союз обворованных». Наталка эта говорит, все вздыхал, жаловался на здоровье, мол, не хватает уже энергии бегать, а в «Союзе» работа поспокойнее и дело благородное, честным людям помогать, а не жуликам-бизнесменам.

— Сколько, говоришь, ему лет было?

— Пятьдесят отметил осенью.

— Рановато что-то на покой потянуло, а? Ты в его старых делах не покопался?

— Воропаев занимается.

Старший лейтенант Костик Воропаев, очень толковый сыскарь, молодой, но въедливый и основательный, был членом спецбригады, которую Казьмин создал по указанию Кучумова для работы по Слону.

— И что говорит Воропаев?

— Пока ещё ничего конкретного, но что-то у него складывается впечатление, будто не все старые материалы на месте.