Через пару минут дверь раскрылась, вышел другой охранник — в точно таком же наряде, но постарше возрастом.

— Что такое, Виктор?

— Вот господин вас спрашивает, Сергей Иваныч…

Сергей Иваныч окинул взглядом господина, всмотрелся в лицо, чуть сощурился. Кажется, человек из своих…

Господин тем временем протянул руку:

— Алексей.

— Сергей.

Пожатие крепкое, но без глупых игр в кто кого передавит.

— Сто тридцать восьмой о-мэ-эс-бэ, восьмидесятый — восемьдесят второй. Старший сержант, — представился Алексей.

— Четырнадцатый отдельный вэ-дэ-вэ. Старший прапорщик.

Алексей вопросительно взглянул, Сергей Иваныч пояснил:

— По ранению.

— Кандагар?

— Нет, там обошлось. Герат.

— Как сейчас?

— Жена не жалуется.

Оба скупо улыбнулись.

— Заходите, Алексей.

За дверью оказалась лестничная клетка, короткий, в семь ступенек, марш к единственной двери на первом этаже. Дверь с виду дубовая, но, судя по тому, как неспешно поворачивается, под дубом скрыта приличная стальная плита.

Внутри было тепло, охранник (без куртки) за столом — с левой стороны, нормально: нападающие не смогут распахнуть дверь и сразу стрелять; передняя стенка стола приподнята, из-за неё чуть выглядывает верх монитора.

— А почему пост не за бронестеклом?

— Не согласился хозяин, не хочет гостей пугать. Все-таки не банк, увеселительное заведение…

— На Хазарской тоже считали, что не банк.

Сюда, пожалуйста…

Сергей Иваныч раскрыл первую дверь по правой стороне, пропустил гостя. Заметил:

— На Хазарской — темное дело. В такую рань менку не берут. Да и стрельбы слишком много…

Вошел следом, закрыл дверь за собой, прошел на свое место за небольшим столиком, показал Алексею стул напротив. Выдвинул ящик, достал початую бутылку «Князя Святослава» с винтом, налил две крошечные, на один глоток, рюмки.

— За ребят.

— И за нас, живых, — отозвался Алексей.

Выпили, помолчали.

— Если насчет работы, Алексей, то помочь не смогу. Штат укомплектован, — извиняющимся тоном сказал Сергей Иваныч.

Алексей хмыкнул:

— Да разве это штат? Снаружи — совсем салага, только и радости, что здоровый. Слишком близко подпустил.

Сергей Иваныч недовольно свел брови, но не стал рассказывать, что Виктор три года был чемпионом по кикбоксингу. Алексей этот явно из своих, но свои теперь разные бывают.

Впрочем, Алексей тут же внес ясность:

— Работа у меня есть. Бригадир охраны у Бориса Олеговича Дубова. Слышали такого?

Старший прапорщик уважительно приподнял бровь. В его профессии слышать о таких людях было обязательно.

— И?..

— Шеф хочет к вам заглянуть. Знакомые все уши прожужжали. Надо подготовить визит.

Сергей Иванович перевел дух и улыбнулся:

— Без проблем, Алексей… По отчеству вас, извините, как?

— Глебович.

— Так вот, Алексей Глебович, никаких опасений. Наш клуб — нейтральная территория. Самое спокойное место в городе. Хозяин, мудрая голова, буквально в первые дни лично пригласил одного за другим всех городских авторитетов, те посидели, послушали Бетховена, поскучали без шлюх и отбыли раз и навсегда. А завсегдатаи решают свои противоречия другими методами и в других местах. Переговоры — это да, для того и нужно нейтральное место. Мы — как Швейцария.

— Мои парни постоят рядом с вашими вечерок?

— Думаю, сговоримся. Если, конечно…

— Ребята умеют держаться. Шеф хамства не терпит.

Сергей Иваныч развел руками:

— Будем считать, договорились.

Алексей наклонился поближе к собеседнику, понизил голос:

— А как насчет глаз и ушей?

Сергей Иваныч снова развел руками, но сумел вложить в свой жест совсем другой смысл:

— Гостям мы глаз не завязываем, сами понимаете. Но стены и обстановка у нас чистые, сам проверяю каждый день перед вечерним сбором.

— Фотограф ваш на органы не работает?

— Своего фотографа не держим, чужих не впускаем.

Алексей помялся, потом разъяснил доверительным тоном:

— Шеф — человек скромный, лишней рекламы не любит, а тут ещё выборы… Найдется какой-нибудь щелкопер, мол, «кандидат в губернаторы посещает злачные места»…

Сергей Иваныч пожал плечами:

— Ну, кандидат в губернаторы Лаврентьев — наш постоянный гость, ходит и не боится никаких щелкоперов.

— Лаврентьев? — Алексей наморщил лоб. — Что, фигура?