Французская литература XVII в. завершается книгами Франсуа Фенелона, одновременно открывающими дверь в новую эпоху – в век Просвещения.

В 1685 г. был отменен Нантский эдикт, что позволило властям усилить давление на общество, в котором процветали свободомыслие и оппозиционные настроения. Однако введение различных цензурных ограничений, наоборот, увеличило количество критики в адрес абсолютизма, усугубив существующие в обществе противоречия. Последующие 30 лет творчества Фенелона (1651–1715) протекали в контексте данных обстоятельств, созданных царствованием Людовика XIV, что во многом объясняет появление и содержание основного художественного произведения Фенелона «Приключения Телемака».

В книге был поставлен вопрос о природе и субъекте государственной власти. И ответ на этот вопрос Фенелон искал в истории, что и придавало этому труду философско-историческое звучание.

Познание истории привело Фенелона к убеждению, что прошлое, хоть и по-разному, но свидетельствует нам о преимуществах монархической формы устроения государства, нежели олигархической или демократической. Сама же власть монарха имеет божественное происхождение, поэтому король повинуется воле Бога и руководствуется ею в своих действиях. Однако в романе регулярно повторяется мысль о том, что государь является также и слугой своего народа, точно исполняя существующие в государстве законы. Фенелон не раз осуждал народные бунты, так как чаще всего их последствиями становились нищета, бесправие и бесчинства, но, несмотря на это, граждане все же вправе предлагать и избирать нового короля, прогоняя старого, потерявшего их доверие. Эта позиция приводила его к категорическому отрицанию принципа наследственности власти, к допущению устранения плохого монарха, не соблюдающего законы.

Однако здесь обнаруживает себя некоторое противоречие – законы устанавливает сам монарх, а это обстоятельство ставит общество в зависимость от возможности узаконенного произвола со стороны монарха. Это противоречие Фенелон стремится разрешить посредством обращения к идее просвещенного абсолютизма.

Абсолютная власть монарха требует разоблачения, поэтому она является вовсе не проявлением его силы, а наоборот – его слабости. Авторитет закона наделяет силой власть монарха, поэтому господство закона должно стоять выше власти государя.

Организация общества, при которой становится достижимо «благо народа», что и является целью существования государства, описана писателем на примере изображенного в романе утопического государства Салент [3] .

Утопия Фенелона не похожа на существовавшие до него и в его время социальные утопии. Обычно писатели-утописты создавали образы вымышленных ими государств, которые случайно открывались путешественниками. Фенелон действует иначе.

Он обращается к античным мифам и легендам, к историческим данным о существовавших в глухой древности греческих поселениях и колониях Южной Италии (в частности, на Сицилии) и, стараясь не отступать от сохранившихся сведений, располагает в этих местах свое идеальное государство. Сведения о Саленте были очень скупыми, но воображение писателя на основании его представлений реконструировало те идеальные порядки, которые царили в этом греческом городе-колонии.

Итак, свою утопию Фенелон находит в прошлом, однако, как и полагается, она должна быть образцом для будущего, что и определило успех его книги в XVIII в. В философско-историческом отношении это означало, что «новые должны превзойти древних», которых при этом необходимо помнить и чествовать как первопроходцев, показавших другим открывающиеся перед человеком возможности. Этим они заложили условия для более высоких достижений их последователями – возвышения новых над древними, что и нашло свое отражение в словах Ментора, обращенных к Телемаху: «Все, здесь тобой видимое, совершилось не столько для славы Идоменеевой (царя Салента. – И. К.), сколько для наставления тебя поучительным примером. Все мудрые в Саленте установления – тень только того, что ты некогда устроишь в Итаке, если добродетелью оправдаешь высокое свое предназначение» [4] . Обнаруживающаяся здесь соревновательность опасна только в том случае, если новые начнут пренебрежительно относиться к древним, игнорируя или предавая забвению их опыт и мудрость.

С какой бы стороны ни был бы брошен взгляд на утопию Фенелона, она объективно была направлена против абсолютизма, проникнута идеей о просвещенной монархии, а также представлением о наилучшем правителе в лице философа, которое, обоснованное Платоном, служило пищей для построения социальных теорий в эпоху Возрождения и оставалось востребованным в XVIII в.

Политические и социально-нравственные воззрения Фенелона оказали заметное влияние на самых разных французских мыслителей и политических деятелей – Ш. Л. Монтескьё, О. Мирабо, М. Робеспьера, Ж.-Ж. Руссо и др.

Большое значение для развития социально-политической и исторической мысли Франции имела развернувшаяся в первой трети XVIII в. полемика между «германистами» и «романистами». Фактическое и теоретическое содержание спора между графом Анри де Буленвилье и аббатом Жаном-Батистом Дюбо об исторических корнях французов длительное время было актуально не только с научной точки зрения, но и в политико-прагматическом плане, определявшем характер как социальных отношений внутри общества, так и выбора стратегии для внешней политики государства.

В своем сочинении «История древнего правительства Франции» граф Буленвилье (1658–1722) приводит доводы в пользу того, что государственность во Франции закладывается в результате покорения Галлии германскими племенами. Победившие франков германцы стали господами над ними, наделив себя аристократическим статусом. Галло-римляне, будучи побежденными, образовались в «третье сословие» – в народ.

Таким образом, основываясь на «праве победителя», французская аристократия узаконивала привилегии и получала земельную монополию, что и формировало дворянское сословие. Впоследствии это право приобретает такие черты, когда речь можно было вести о крови дворянской «расы», которая передается последующим поколениям. В соответствии с законом потомки проигравших галло-римлян, образовавшие третье сословие, должны были безропотно «тянуть свою лямку».