— … Вот он. — Луч фонарика скользнул по фигуре на полу. — Вырубился.

— Я включу свет, — сказал второй, чуть более высокий голос.

— Нет, оставь так. Он может проснуться. Ну и что с ним делать? Нельзя же просто оставить его на полу…

— Почему бы и нет? Вернемся позже.

— Он может вспомнить.

— Хорошо. Давайте перенесем его в лабораторию сна.

— Хорошая мысль. И подключи сканер. Тогда даже если вспомнит, не будет уверен.

— Беру за ноги. Осторожно, не разбуди его.

Спенсу казалось, что разум возвращается к нему. Он все еще падал сквозь темное ничто, и в то же время парил, ожидая, когда сознание вернется полностью.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец он попробовал шевельнуть головой и тут же убедился, что лучше пока этого не делать. Головокружение вернулось с новой силой.

Он лежал неподвижно и пытался собрать обрывки мыслей — то, что от них осталось. Он вспомнил, как разговаривал с доктором Ллойдом, а потом вернулся в лабораторию. Но после этого воспоминания — сплошная тьма. Но ведь было же еще что-то? Он же сейчас в лаборатории сна, и сканер подключен. Как-то же он попал сюда? Но вот как?

Из пункта управления послышался тихий сигнал контроллера времени сеанса. И тут же в динамике зазвучал голос Тиклера, похожий на шорох падающего снега.

— Сеанс окончен, доктор Рестон. Включить свет?

— Да, — услышал он собственный голос, — зажгите.

Верхние панели начали светиться, сначала слабо, но быстро набирая интенсивность. Скоро он уже хорошо различал интерьер лаборатории, похожей на цилиндр. Спенс медленно сел, переждав последние волны головокружения. Взялся за края кушетки и неуклюже встал на ноги. Он помнил, что Тиклер наблюдает за ним из пункта управления.

Голову потянуло назад. Только теперь он понял, что на нем сканирующая шапочка. Он снял ее и бросил обратно на кушетку, в углубление, оставшееся от головы, а затем медленно, как во сне, двинулся в пост управления.

— Все прекрасно получилось, доктор, — радостно сообщил Тиклер. — После завтрака я обработаю. — Спенс неуверенно кивнул. — С вами все в порядке?

— Э-э, нет, все нормально. Спал не очень хорошо.

— Надеюсь, вы не забыли: у нас на сегодня отбор ассистентов.

— Тиклер, а нам в самом деле нужен помощник? Я имею в виду, что проект — он только наш с вами. Это же японцам нужно каждый раз по тридцать человек для экспериментов. А нам-то зачем?

— Каждое отделение обязано выделить хотя бы одного курсанта.

— Ну, пусть Симмонс возьмет себе еще одного. Я действительно не понимаю, что тут делать курсанту?

— Биопсихология — отдел небольшой, это верно, — Тиклер с сомнением покачал головой. — Только он ведь таким и останется, если мы не будем привлекать ассистентов. На то и программа, чтобы удовлетворять нужды ученых.

Спенсу не нравилось, когда Тиклер противоречил ему; поэтому, чтобы не накапливать раздражение, он ответил самым спокойным голосом:

— Конечно, вы правы. Я просто подумал, было неплохо, чтобы вы сами поговорили с кадетами.

— Я? Но, доктор Рестон, я…

— Совершенно не вижу причины, почему бы и нет. Вы прекрасно разбираетесь в таких вещах. А я потом взгляну на результаты отбора. Найдете подходящего кандидата и сразу тащите его ко мне.

Спенс поспешно вышел из поста управления, не желая выслушивать возражения, и направился в кафе. Освободившись от соседства Тиклера, он вернулся к загадочному эпизоду с потерей сознания.

Ему повезло. В заполненном кафетерии удалось найти тихое местечко, чтобы спокойно все обдумать. Спенс всегда считал, что шум — хороший изолятор, ничем не хуже тишины. Может быть, даже лучше. При определенном уровне неорганизованного шума разум естественным образом обращается внутрь себя, полностью закрываясь от остального мира.

Шум посуды и стук подносов, гул голосов и дрянное дребезжание безвкусной фоновой музыки, наполнявшей кафетерий, создали как раз такой уровень звукового хаоса, который вполне годился для размышлений. Со своим подносом с яичницей, грейпфрутом и кофе он направился к пустому столику в углу. Народ увлеченно ел. Он видел спагетти, ростбифы, плошки с томатным соусом, куриный салат, блины, омлеты и хот-доги — завтрак, обед и ужин подавались одновременно, чтобы приспособиться к графикам различных смен. Ростбиф с соусом рядом с яичницей и тостами всегда приводил его в замешательство; это выглядело как-то не так.

Спенс задумчиво жевал и в конце завтрака оказался к ответу не ближе, чем раньше. Недостающие часы просто исчезли. Десять часов, а может быть, и все двенадцать не поддавались учету. В памяти зиял провал. Он допил остатки теплого кофе и решил посмотреть результаты сканирования в лаборатории — лента сканирования, четыре красных волнистых линии, отобразит момент за моментом его ментальное состояние.

Он вошел в лабораторию. Тиклер с счастью отправился куда-то по делам. Он вошел в пост управления и нашел катушку там, где ее оставил Тиклер, должным образом обработанную, занесенную в каталог и готовую к просмотру.