– Трудно сказать, незнакомец, собственная душа потемки, – безразлично махнул ладонью мужчина. – Обычно Миша не пьет до заката. Но если есть конструктивное предложение, его можно обсудить в первоочередном порядке.

Недолго думая, Славик достал из бардачка автомобиля бутылину самогона знаменитого бренда «Саншайн», которую ему сунула мать со словами: «С пустыми руками к графьям не ездят».

– О, поблагодарите от меня родителей за безупречное воспитание. Я бы даже сказал изысканнее – английское, – похвалил его Миша. Славик покраснел и подумал: «Лучше бы отец почаще ремень снимал. Или заставлял заниматься в секции по сноуборду». В то же время ему вспомнилось трудное детство Маугли, и он приободрился.

– В детстве я прочитал об одном индейский вожде, правда, имя его забыл. Так вот, он, в отличие от некоторых европейских королей, предпочитал не есть руками и по возможности не грешить. Хотя основу дизайна его берлоги составляли скальпы врагов, – делился своими мыслями о воспитательных методиках работник бензозаправочной отрасли. После двух сумасшедших по объему глотков ему на глазах похорошело, и он, интеллигентно протерев горлышко ладонью, протянул самогон Славику. Но тот возразил:

– Не могу, я к самому графу еду.

– Может, не поедешь к его сиятельству?

– Нет-нет, никак нельзя отказаться. Строгий этикет, вилька-тарелька и никаких подозрительных запахов.

– Гм, – задумался Миша и почесал колено. – Вижу, добрый ты малый. Другой клиент пнул бы меня или даже накатал жалобу в центральный офис «Мамули»… А ты раз, и выручил.

Он отхлебнул и еще раз задумался. Потом ударил вора по колену и сказал:

– Знаешь, друг, его сиятельство – человек не простой и даже опасный, особенно когда у него обостряется мания величия. Тогда он несносен и злопамятен. Помнишь, как у Шекспира – тогда он перед небом кривляется, как злая обезьяна…

– Конечно, любой пятиклассник наизусть знает: да так, что плачут ангелы над ним, хотя, родись они людьми, до смерти бы над ним смеялись. Только не помню, в чьем это переводе.

И они пожали друг другу руки.

– Ну вот. Взять этого несчастного малого, что качается на деревенской площади. Он влюбился в девушку-манекена у магазина «Мохнатый розовый фламинго» и украл ее, чтобы любоваться в условиях домашнего интима. Лавочник пожаловался графу. Граф арестовал молодого человека: где шуба? Какая шуба? Какая-какая – из канадской лисы! Не было никакой шубы! Была! Не было! Была, розовая такая! Не было!

– За эту шубу его и повесили? – поторопил рассказчика Славик, не любивший натуралистические подробности. Да и появляться затемно в графских владениях было бы бестактно.

– В том-то и дело, – вздохнул Миша, – именно за шубу. Только за другую. Граф обещал простить несчастного влюбленного, если тот вступит в его лейб-гвардию и будет служить три года без зарплаты. У бедного графа все несут службу без зарплаты. А гвардейскому офицеру при форме полагается носить шкуру барса. Так вот, любитель девушек-манекенов и эту барсовую шкуру украл.

– Какой негодяй!

– Да, некрасиво. Потом следствие показало, что никакой он не влюбленный, а чокнутый эколог. У графа как раз началась мания величия, и он его повесил. Вначале пообещал отсрочку, если воришка публично откажется защищать права животных. Но тот уперся, и все тут! И, как Достоевский перед казнью, процитировал Нину Андрееву: «Не могу поступиться принципами!» Я это все к тому рассказал, что при твоей профессии может получиться отвратительная история. Она, как утверждает историческая наука, любит повторяться.

Воровских дел мастер подозрительно уставился на Мишу.

– Я вроде тебе ничего про себя не рассказывал…

– А мне и не нужно, я и так про твои воровские наклонности все знаю! – ухмыльнулся ответственный работник «Мамули». – Меня святой Дулькамара научил видеть людей насквозь…

Оказывается, когда-то Михаил попал по распределению в Чеховскую районную оккультную лабораторию на должность эксперта-алхимика первой категории. В его обязанности входило, помимо тестирования образцов эликсира молодости, написание агиографии старца Дулькамары, местной достопримечательности. Дело было хлопотное – молодой лаборант таскался за старцем по лесным чащам и оврагам, где тот проповедовал и иногда бодяжил в дыму и копоти свои снадобья, ночевал с ним то на сырой земле, то в каких-то чеховских норах прямо на песке и камнях, которые учитель называл «заповедными».

Когда Михаил окончательно одичал, старец посоветовал ему уволиться по собственному желанию из оккультной науки и подобрать для себя место силы. Ученик послушался и выбрал бензоколонку «Мамуля, заправь меня!». Праведник Дулькамара, посетовав на то, что для внутреннего совершенствования перекрестки больше пригодны, чем загрязняющие атмосферу заправки, принципиально не возражал. С тех пор Михаил и жил на автозаправке, наполняясь ее энергией и заодно зарабатывая пенсионный стаж.

– Я не думаю, что он был великий магистр. Скорее, обкуренный шаман-самоучка. Но талантом внушения он обладал и кое-чему меня научил. Например, языку птиц, – признался, потупив глаза, бывший лаборант. «Саншайн» наполнил его душу нежным теплом, и он готов был открыть душу новому другу. Славик понял его намерения и протянул новому приятелю руку на прощание.